Журнал «День и ночь» 2010-1 (75)
Шрифт:
Я подозреваю, что если бы Владимир владел даром письменного слова, то непременно написал бы нечто, подобное предсмертной записи В. П. Астафьева:
«Я пришёл в мир добрый, родной и любил его безмерно. Ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать вам на прощанье».
ДиН мемуары
Наталия Слюсарева
Мой отец — генерал
Глава I
Как мама
Весенним дождливым днём 1944 года маму вызвал к себе начальник 435-го батальона полковник Кононенко и приказал срочно отвезти почту и прочий агитационный материал на точку генерала Слюсарева. Вольнонаёмной Куриловой Тамаре, проходившей службу по экспедиторской части, в ту весну шёл двадцать первый год.
Точка генерала Слюсарева или Командный Передовой Пункт — КПП закрепился на Керченском перешейке. Почту обычно переправляли на понтоне через пролив. В тот день на КПП как раз возвращался самолёт из его корпуса. Девушку снабдили стенгазетами, почтой, в придачу, для керченцев, погрузили в самолёт ещё и несколько мешков картошки.
Молодой лётчик, схлопотавший накануне за что-то свежий нагоняй, остро переживал обиду. «Вот! — объявил внезапно он пассажирке. — Я тебе покажу, какой я лётчик!» — и тотчас бросил самолёт в мёртвую петлю. Вчерашней школьнице, только и умевшей, что мечтать о любви на облупленной скамейке тихого городка Старый Крым, восторги полётов оказались неведомы. Её тошнило. Во весь этот «небесный ужас», перекатываясь с мешками картошки, мама убеждала дурака-лётчика, что он — самый лучший. «Ещё бы, конечно», — соглашался тот, заходя на новую «бочку».
Пошатываясь после болтанки, отряхивая с себя капли дождя, девушка направилась к землянке заместителя командующего 4-й Воздушной Армии. Над КПП уже шёл проливной дождь. В дни стремительного наступления наших войск точка яростно обстреливалась как с земли, так и с воздуха. Пули, осколки зенитных снарядов сыпались со всех сторон. «Не гора, а сплошная радость», — обмолвился как-то по поводу этого фейерверка Слюсарев. Так за его высотой и осталось название — гора Сплошная радость.
В землянке её встретил адъютант, окинул взглядом и со словами «сейчас доложу», взялся за телефонную трубку.
— Товарищ генерал, к Вам вольнонаёмная Курилова с передачей от полковника Кононенко. — Отец, а это было именно он, в ответ, вероятно, осведомился: «Ну, как она?» — на что адъютант ещё раз обвёл девушку глазами и громко произнёс: «Мечта»!
Перебирая мамины фотографии военных лет, любуясь её красотой, я ловлю себя на мысли о том, что она легко могла бы стать звездой всех мыслимых экранов, если бы захотела. Ещё неизвестно, думаю я, как сложились бы судьбы признанных кинодив той поры — Любочки Орловой, Валентины Серовой, если бы мама решилась шагнуть на сцены театров и экраны кино. Да что там Орлова! Сама легендарная «девушка моей мечты», Марика Рокк, вместе с «сестрой его дворецкого», Диной Дурбин, насторожённо вглядываются в её лицо. А вдруг «такая» выступит под свет юпитеров? Откровенная красавица с распахнутыми синими глазами, вся как бы откинувшись в повороте венского вальса. «Компот-шоколад», — шептал таявший отец, стоило ему только её увидеть.
Пересказывая историю их первой встречи, мама обычно делает паузу и уточняет, что в то утро на ней была кофточка из самого настоящего парашютного шёлка и только что пошитая юбка из ярко-синего не нашего габардина — привет от Вани Магара. Этот добрый Ваня был её первым мужчиной. Объявившись в Старом
Невесте недолго пришлось дожидаться своего суженого. Однажды ночью за занавеской, куда её определили спать, внезапно выросла длинная тощая фигура в белых кальсонах, точь-в-точь жуткий мертвец со всклоченными волосами из «Страшной мести» Гоголя. «Восставший» свёкор так перепугал молоденькую девушку, что та, в чём была, выскочила в окошко низенькой хатки. Промаявшись ночь на дворе, на рассвете собрала нехитрые пожитки, включая габардин, да так и сбежала из судьбы Вани Магара.
— Мечта! — подтвердил адъютант. И тут, вероятно, отец, который всегда следил за собой и, более того, любил пофрантить и которого однажды сам Жуков чуть было не расстрелял за то, что тот попался ему на глаза, подпоясанный не форменным кожаным ремнём, а особым грузинским ремешком, ответив «пусть подождёт», начал бриться.
— Надо подождать, — ласково повторил адъютант. — Садитесь.
Хорошо, что у меня сохранился несессер отца. Из стольких вещей, «которые нам не нужны», этот набор для бритья смог вместить и удержать в себе блестящий дух тех бесстрашных парней.
Несессер — фатоватого, play-бойского стиля. Светло-жёлтая тиснёная кожа, мягкая, никогда не заедающая молния. Made in Shanghai. Внутри — вельветовый чехол того же тона с широкими петлями, в которые вставляются гранёные стеклянные колбы с серебряными завинчивающимися крышками, подлиннее и покороче, для кремов, одеколонов с тонким, изысканным запахом особых мужчин, мужчин Стендаля и Висконти, которых у нас никогда и не бывало, каким не был и мой отец.
Мама, пригнувшись, вошла в землянку и увидела поднимающегося из-за стола генерала Слюсарева и одновременно бросившегося на неё из угла огромного дога.
— Тубо! — громко отозвал отец собаку.
— О, Боже! — обомлела красивая мама-мечта. — О, Боже, он даже, кажется, знает иностранный язык.
К тому времени, когда вольнонаёмная Курилова объявилась в жизни отца, тридцатисемилетний генерал Слюсарев был женат. Его семья — жена Ольга и два сына, постарше Боря, лет восьми, и двухлетний Толя оставались в городе Горьком. С радостным приближением конца войны близился и день, когда семья должна была воссоединиться. Отец мрачнел. Другая, синеглазая, оказавшись по жизни рядом, глубоко вошла в него. Она была у него в крови, как выразились бы испанцы. Совершенно неожиданно от Ольги пришла телеграмма, что та выезжает к мужу на фронт — то ли почувствовала что-то неладное, то ли сильно соскучилась.
Мама ходила уже беременная и довольно большим сроком. Отец совсем запаниковал и срочно нашёл врача, чтобы освободиться от ребёнка. «А это был крупный мальчик», — рыдала мама, и потом во всю последующую жизнь во время скандалов это горько кричалось главным доказательством того, какой он всегда был ужасный негодяй. За несколько часов до встречи с супругой отец погрузил фронтовую подругу в самолёт и отправил в родную часть, откуда год назад оприходовал вместе с почтовой посылкой. Прощаясь, заплаканная красавица читала стихи: