Журнал «Если», 1994 № 05-06

Желязны Роджер Джозеф

Он снова подумал: не солгать ли?

— Нечто в этом роде.

— Вероятно, я смогу помочь. — Ее взгляд был холоден, а рука все еще протянута ладонью кверху. Дэймон не отдавал листок.

— Не следует ли предположить, — сказала Сигни, — что станция не желает посвящать нас в свои проблемы? Не кажется ли вам, что это предположение способно повлечь за собой определенные выводы?

Дэймон отдал бумагу, не дожидаясь, пока его припрут к стенке. Сигни пробежала глазами текст, и на ее лице отразилось недоумение. Спустя секунду

это выражение исчезло.

— Толли? — спросила она. — Джошуа Толли?

Дэймон кивнул. Сигни поджала губы.

— Джошуа Толли — друг Константинов! До чего же непредсказуемы человеческие судьбы!

— Он урегулирован.

Ее глаза заблестели.

— Сам попросил, — добавил Дэймон. — А что еще ему оставалось после Рассела?

Сигни неотрывно смотрела на него, а ему очень хотелось находиться где угодно, только не здесь, и видеть перед собой кого угодно, только не ее. Урегулирование все усложнило, связало Пелл и Сигни нитью заговора. Дэймон не желал этого, а она и подавно, — это не вызывало у него сомнений. Вся беда в том досье…

— Ну и как он? — спросила она.

Вопрос покоробил Дэймона, и он промолчал.

— Дружба, — произнесла она. — Дружба двух полярных противоположностей. Или всего лишь благотворительность? Он попросил об Урегулировании, и вы уступили. Довершили начатое на Расселе. Кажется, я задела ваши чувства?

— Пелл — не Рассел.

— Как удивителен мир, где возможны подобные поступки, господин Константин. — Улыбка Сигни противоречила выражению ее глаз. — И где существует «К»… И беженцы, и преступники у вас под рукой, и все на вашем попечении. Хотя «К», похоже, обделен вашей жалостью. Мне кажется, смута на станции возникла из-за вас. Из-за полумер. Из-за потакания своим чувствам. Что это было, господин Константин? Только ли порыв человеколюбия? Или же уступка вашей морали? А может, объявление войны?

— Я не хочу, чтобы его держали взаперти. Хочу, чтобы ему вернули документы. Он уже вне политики.

Никто не разговаривал с Мэллори в таком тоне. Сколько она себя помнила — никто. Выдержав долгую паузу, она отвела от Дэймона взгляд и медленно кивнула.

— Под вашу ответственность. Согласны?

— Под мою ответственность.

— Ну что ж, в таком случае… Куда вы, господин Константин? Нет-нет, вам совершенно незачем идти туда самому. Я сама прикажу по каналам Флота освободить его и отправлю домой… раз уж вы за него ручаетесь.

— Если хотите, можете проверить досье.

— О, я уверена, в нем нет ничего новенького. — Она легонько махнула рукой кому-то за спиной Дэймона, и он похолодел, только сейчас осознав, что в позвоночник ему смотрит ствол. Сигни подошла к кому, дотянулась через плечо теха до клавиатуры и подключилась к одному из флотских каналов.

— Это Мэллори. В станционной тюрьме содержится Джошуа Толли. Освободить и вернуть документы. Об исполнении доложить соответствующим инстанциям

Флота и администрации. Конец связи.

Тотчас бесцветный, равнодушный голос подтвердил получение приказа.

— Можно, — обратился Дэймон к Сигни, — можно, я пошлю Джошу весточку? Нужно объяснить ему…

— Сэр, — обернулся к нему один из стоявших поблизости техов. — Сэр…

Дэймон рассеянно посмотрел в его испуганное лицо.

— Сэр, на четвертом зеленой застрелен низовик.

У Дэймона перехватило дыхание, потемнело в глазах.

— Наповал, сэр.

Дэймон покачал головой. Его тошнило. Он повернулся к Мэллори.

— Они совершенно безобидны и еще ни разу не поднимали руку на человека. Только в панике — чтобы вырваться и убежать.

Мэллори пожала плечами.

— Что ж теперь горевать, господин Константин? Кто-то сгоряча нажал на крючок. Приказа стрелять не было. Мы разберемся, а вы займитесь своими делами.

— Капитан, они — люди.

— Так мы в людей и стреляем, — невозмутимо ответила Мэллори. — Повторяю, займитесь своими делами, а для таких случаев существует военно-полевой суд, и я позабочусь, чтобы виновные от него не ушли.

Дэймон не шевелился. Все глаза в центре управления смотрели на него. На пульты, играющие разноцветными огоньками, никто не обращал внимания.

— За работу! — резко приказал Дэймон техам, и те дружно отвернулись. — Вызвать на место происшествия станционного врача.

— Вы испытываете мое терпение, — проговорила Мэллори.

— Они — наши граждане.

— Вы чересчур широко трактуете термин «гражданство».

— Повторяю, они смертельно боятся насилия. Если вам, капитан, нужен настоящий хаос на этой станции, перепугайте низовиков.

Поразмыслив, она кивнула.

— Что ж, господин Константин, если вы способны исправить положение, займитесь этим. Идите, куда считаете нужным.

Вот так! «Идите».

Он повернулся к выходу, затем бросил взгляд через плечо, внезапно ощутив страх. Мэллори не желала спорить с ним при посторонних. А он сорвался, не сдержал гнева. «Идите», — сказала она так, будто это ничуть не затрагивало ее достоинства.

Он уходил с ощущением смертельной опасности.

— Обеспечить Дэймону Константину свободное передвижение, — прогремел в коридорах голос Сигни, и солдаты, двинувшиеся навстречу Дэймону, застыли как вкопанные.

С паспортом и карточкой в руках он бежал по коридору, оставив лифт на четвертом ярусе зеленой. Бдительный часовой, пытавшийся заступить Дэймону дорогу, не устоял под его натиском. Впереди толпились десантники, загораживая дверной проем. Они задержали его, но отпустили, увидев карточку с именем Константина.

— Дэймон. — Услышав голос Элен, он повернулся и с огромным облегчением обнял жену.

— Сезонник, — сообщила она. — Самец по прозвищу Дылда. Мертв.