Журнал «Если», 1994 № 08
Шрифт:
Они долго шли по направлению к замшелому утесу, пока Гип не сообразил, что перед ними не утес, а стена, простирающаяся, быть может, на сотню ярдов в обе стороны. Гип увидел массивную железную дверь. Когда они приблизились, за нею что-то звякнуло и тяжело отодвинулось. Он поглядел на Джейни и понял: это сделала она.
Ворота отворились и закрылись за ними. Они оказались на дорожке, выложенной кирпичом. Дорожка сделала всего два поворота. За первым исчезла стена, а еще через четверть мили
Он был слишком низок и чересчур широк. Крыша поднималась холмом — не шпилем и не треугольником. Стены тяжелые, серо-зеленые: ни дать ни взять тюрьма.
— И мне не нравится, — вторя его мыслям, согласилась Джейни.
Кто-то прятался за стволом огромного узловатого дуба возле дома.
— Подожди, Гип, — Джейни торопливо подошла к дереву и с кем-то заговорила. Он слышал ее голос: «Вы что, смерти моей добиваетесь?»
Вернувшись, Джейни пояснила:
— Это Бини, вы с ней еще встретитесь. Потом.
Тяжелая дубовая дверь отворилась сама собой, безмолвно и легко. Они вошли, и дверь захлопнулась с низким гулом.
Паркетные плитки, темно-желтые и буро-серые, образовывали гипнотический звездчатый узор, который повторялся и на обивке мебели, либо привинченной к полу, либо такой тяжелой, что ее никогда не сдвигали с места. Было прохладно, но не слишком влажно, и потолок, пожалуй, нависал чересчур низко. «Я иду, — думал он, — прямо в пасть чудовища».
Из прихожей они направились вдоль коридора, казавшегося удивительно длинным из-за странного свода стен, создававшего немыслимую ложную перспективу.
— Все хорошо, — успокоила его Джейни тихим голосом. Он растянул рот, пытаясь изобразить улыбку и, не сумев этого сделать, вытер холодный пот с верхней губы.
Возле одной из дверей они остановились.
Джейни прикоснулась к его плечу, то ли в знак близости, то ли подталкивая ко входу.
Гип шагнул внутрь и охнул. Он оказался словно в огромной оранжерее: гигантский стеклянный купол над головой, каскады фонтанов на зеленой лужайке. Неожиданное великолепие ошеломляло.
Гип увидел приближающегося к нему мужчину. Быстро шагнул вперед — не навстречу, но чтобы оказаться подальше от Джейни, на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств. А схватка непременно должна была произойти, он знал это.
— Ну, лейтенант, хотя меня и предупредили, не могу скрыть — искренне удивлен.
— А я нет, — с вызовом парировал Гип. К его удивлению, голос слушался. — Все эти семь лет я знал, что отыщу вас.
— Боже! — изумился Томпсон. Через плечо Гипа он бросил: — Извини меня, Джейни. Я не верил тебе до этой самой минуты. — И уже обращаясь к Гипу, добавил. — У вас удивительная способность к выживанию.
— Что ж, хомо сапиенс — зверь крепкий, — отвечал
Томпсон снял очки. Под ними прятались большие круглые глаза, отливающие молочно-белым светом телеэкрана и пронзительно черными, цепкими зрачками. Казалось, еще минута — и они закружатся, вовлекая все вокруг в свою глубину.
Кто-то внутри произнес:
— Не смотри в них, и все будет в порядке.
Гип услышал голос позади себя:
— Джерри!
Гип обернулся. Джейни поднесла руку ко рту, и небольшой стеклянный цилиндрик оказался между ее зубов. Она сказала:
— Джерри, я предупреждала тебя. Ты знаешь, что это такое. Только тронь Гипа, и я немедленно раскушу эту штуку. Тогда до конца дней своих можешь жить с Малышом и близнецами, как мартышка в клетке с белками.
«Хотелось бы увидеть этого Малыша», — успел подумать Гип.
Томпсон застыл на месте, остановив взгляд на Джейни. Однако слова он обратил к Гипу.
— Малыш вам не понравится.
— Не имеет значения. Я хочу задать ему вопрос.
— Никто, кроме меня, не задает ему вопросов. Вы ведь рассчитываете на ответ?
— Да.
Томпсон расхохотался:
— В наше-то время на что-то надеяться!
Джейни тихо позвала:
— Поглядй сюда, Гип.
Он обернулся. Теперь он затылком ощущал скрытое напряжение. Так, должно быть, чувствовали себя люди, повернувшиеся спиной к Горгоне.
Следом за Джейни он пересек комнату. В нише стены, покачивалась колыбель величиной с добрую ванну.
— Продолжай, — проговорила Джейни. На каждом слоге живой цилиндр подергивался.
— Да, продолжай, — голос Томпсона раздался так близко, что Гип вздрогнул: он не услышал звука приближающихся шагов.
Сглотнув, Гип обратился к Джейни:
— Что я должен сделать?
— Просто в уме сформулируй вопрос. Возможно, он уловит его. Насколько я знаю, он слышит всех.
Гип склонился над колыбелью. Тусклые черные глаза… словно носки запыленных ботинок приковывали взгляд. Он подумал: «Прежде у вашего Homo gestalt была другая воля. Ваш «симбиоз» может использовать разных телекинетиков, теле-портеров. Малыш, а тебя заменить можно?»
— Он отвечает — да, — проговорила Джейни, — тем маленьким грубияном с огрызком кукурузного початка… помнишь его?
Гип медленно повернулся к Джейни. Мысль приближалась…
Если Малыш — сердце, ядро, эго и память нового существа… если даже Малыш может быть замещен, значит Homo gestalt бессмертен.
Джейни охнула, отозвавшись на его мысль.
А Томпсон с расстановкой проговорил:
— Совершенно верно. Замещен может быть не только Малыш. Так что заканчивай свою драму, Джейни. Ты больше мне не нужна.