Журнал «Если», 1995 № 09
Шрифт:
— Но кто будет тем человеком?…
— Конечно, я, — откликнулся Ройс Хантер.
Около двух часов ночи Джейкоб Латтек отодвинулся от Хантера, присел на стул и поднес к губам четвертую чашку кофе.
Хантер сидел в инвалидном кресле на воздушной подушке. Протезы помогали ему выполнять различные движения. Искусственные пальцы на удивление легко управлялись с автоматикой кресла.
— Ну что, Джейкоб, получится у нас? — спросил он, сделав глоток теплого чая (после взрыва организм не воспринимал ни горячего, ни холодного).
—
— Хватит вилять! Получится или нет?
— Может быть.
— А когда ты дашь мне окончательный ответ?
— Через пару месяцев.
— Через пару месяцев трахенди уже будут на Земле!
— Вот именно. — Латтек покачал головой. Внешностью он сильно смахивал на древнего викинга: длинные усы, густые светлые волосы, ниспадавшие ниже широких плеч, массивная грудная клетка. В его присутствии лаборатория базы Неллис уменьшалась до размеров собачьей конуры. — Во всяком случае, шанс есть, но неизвестно, сумеем ли мы им воспользоваться. А чтобы установить, да или нет, нужно как минимум два месяца.
— Господи, Джейкоб, перестань пудрить мне мозги! Меня интересует, что думаешь лично ты!
— Я? Это другое дело. — Как обычно, нейрокибернетик проигнорировал кислую усмешку, что появилась на лице Хантера, стоило Латтеку употребить излюбленную фразу. — Что ж, мне кажется, должно получиться. По крайней мере, начало положено. — Он ткнул пальцем в дальний конец лаборатории, где семеро техников в белых комбинезонах облепили только что доставленный компьютер.
Разумеется, мощности у него недостаточно, однако создать на его базе 1271-й не составит труда, поскольку в архитектуру компьютера заложен принцип мультишины. Чипы подключены к общей высокоскоростной оптической шине, которая обеспечивает доступ к памяти и к периферийным устройствам. Объем коллективной памяти составляет 640 миллиардов бит. У каждого процессора имеется собственная память объемом 64 миллиона бит, а размер общей постоянной памяти практически неограничен. Шина напрямую соединяет каждый чип с четырнадцатью соседними.
— С четырнадцатью? — переспросил Хантер, наморщив лоб.
— Представь себе куб с чипом посредине. От чипа в углы куба тянутся линии, вот тебе восемь соединений. Плюс шесть линий к сторонам куба. Итого четырнадцать.
Но самое главное, на машине стоит многофункциональная динамическая операционная система. К примеру, если дать компьютеру задание определить местоположение каждого камешка в Солнечной системе, он сначала установит, сколько процессоров требуется для работы, а затем организует из нужного количества рабочий блок под названием что-нибудь вроде «мультицессор».
Сам по себе этот мультицессор будет действовать как независимая нейристорная сеть: разобьет задачу на фрагменты, распределит между своими процессорами (которые, не забудь, напрямую связаны друг с другом). Решив задачу, он передаст результат через оптическую шину в коллективную память. Таким образом, в нашем распоряжении машина, обладающая чуть ли не
— Кажется, и впрямь должно получиться, — пробормотал Хантер, кресло которого, повинуясь сигналам с панели управления, покатилось к противоположной стене лаборатории.
— Послушай, Ройс, собрать необходимое количество процессоров и объединить их в одно целое несложно. С программным обеспечением проблем тоже не будет: оно вполне позволяет общаться с компьютером на нормальном человеческом языке. Плюс встроенная база данных и мультицессор…
— Что тебя смущает?
— Сможет ли машина давать разумные ответы на общие вопросы. Сможет ли проявлять инициативу, сопоставлять данные даже в тех случаях, когда никто не задавал вопроса. И сможешь ли ты взаимодействовать с ней в режиме реального времени. Лично я просто не знаю.
Размышляя над словами Латтека, Хантер продолжал забавляться с пультом управления. Кресло приподнялось над полом, начало медленно вращаться по часовой стрелке.
— Как быстро ты сможешь установить дополнительные процессоры и блок ввода-вывода данных для виртуальной реальности?
— Если работать в три смены и спать на рабочих местах, за неделю. Максимум — за девять дней.
— Значит, через неделю, максимум через девять дней, ты подключишь меня к машине, и мы выясним, получилось у нас или нет. — Кресло заложило плавный вираж, выплыло в коридор. Хантер возвращался в свой собственный мир — к Каролине, Морине и Чарли…
— Ты уверен, что готов? — Латтек подергал себя за усы. Хантер впервые видел нейрокибернетика настолько взволнованным.
— Все равно уже поздновато отказываться. Давай, Джейкоб, подключай.
Латтек хмуро кивнул и ввел в машину код, который активировал контакт между сознанием Хантера и модифицированным компьютером.
— Ну что? — спросил Ройс, которому показалось, что ничего не произошло. — Работает?
— А как же! Задай ему какой-нибудь вопрос.
— Сколько будет пятьсот умножить на сто? — мысленно поинтересовался Хантер.
У него в голове мгновенно возникло число 50000. Впечатление было такое, словно кто-то шепчет ему на ухо. Но кто именно? Нет, задачка для ребенка, надо попробовать что-нибудь посложнее.
— Сколько будет 397 разделить на 17?
— 23,352941, — прошептал голос.
— Работает! — воскликнул Хантер.
— И на что это похоже? — с интересом спросил Латтек.
— Словно кто-то нашептывает тебе фразу за фразой — вот самая близкая аналогия. Ты слышишь чей-то шепот, но никак не можешь сообразить, померещилось это или нет. Но главное, что компьютер вряд ли помешает мне вести переговоры с трахенди, вряд ли будет отвлекать. — Хантер задумался. — Правда, он всего-навсего решил простенькую математическую задачу. Ну-ка, предложим вопрос из другой области.
— Кто был лучшим питчером высшей бейсбольной лиги до начала семидесятых годов?