Журнал «Если», 1995 № 10
Шрифт:
— Мне становится страшно, капитан! Вы должны меня вытащить!
— Мы тебя вытащим! У нас еще… — Толлер не докончил фразу. Он собирался сказать, что времени вполне достаточно, однако испугался, что не сумеет солгать убедительно. Фленн не просто падал, но, в соответствии с непреложными физическими законами, мало-помалу набирал скорость. Ускорение, сперва ничтожное, постепенно возрастало, становилось смертельным…
— Капитан, с пушкой ничего не выйдет, — произнес Рилломайнер. — Но я взял два стеклянных шнура и привязал к ним вот это. — Он показал большой молоток из бракки. — Думаю, долетит.
—
Толлер сразу заметил ошибку Рилломайнера. Тот прицелился слишком высоко, по привычке ожидая, что брошенный предмет будет лететь, снижаясь под действием своего веса. Но в условиях почти нулевой гравитации вышло иначе. Молоток завис в нескольких ярдах над Фленном. Тот встрепенулся, замахал руками, но дотянуться до молотка не сумел. Рилломайнер дернул за шнур, но только подтянул молоток к кораблю.
— Так не годится! — рявкнул Толлер. — Быстро смотай и бросай снова, прямо в него. — Он старался подавить растущую тревогу. Фленн опустился ниже гондолы, да и угол не слишком удобный для точного броска. Вот если бы он смог приблизиться к кораблю… Но это невозможно, если только…
В сознании Толлера прозвучал знакомый голос. «Действие и противодействие, — говорил Лейн, — это универсальный принцип…»
— Фленн, у тебя есть возможность подплыть ближе! — крикнул Толлер. — Отшвырни от себя карбла, тогда ты приблизишься к нам. Швырни его как можно сильнее!
— Не могу, капитан!
— Это приказ! — гаркнул Толлер. — Немедленно бросай карбла! Время на исходе!
Фленн помедлил, затем пошарил у себя за пазухой, медленно вытащил пушистого зверька.
— Быстрее! Ну быстрее же! Ты можешь погибнуть!
— Я уже погиб, капитан. Пожалуйста, отвезите Тинни домой. — Он широко размахнулся и бросил. Карбл поплыл к кораблю, а Фленн, кувыркаясь, полетел прочь. Однако его самопожертвование оказалось напрасным: карблу не хватило высоты. Толлер подумал, что до конца своих дней не забудет, каким взглядом смотрело на него животное. Фленн отвернулся, раскинул руки в стороны, словно собираясь обнять Верхний Мир, и не обратил ни малейшего внимания на молоток, который кинул ему Рилломайнер. Правда, механик вновь промахнулся, ибо Фленн падал все быстрее.
— Возможно, он будет падать целый день, — прошептал Завотл. — Только подумать… целый день… Будет ли он жив, когда долетит до поверхности?
— Понятия не имею. — Толлер отвернулся, не в силах больше смотреть на Фленна.
По инструкции, в случае гибели кого-либо из членов экипажа или повреждения корабля надлежало прервать полет.
Никто не мог даже предположить, что пустяковое происшествие в камбузе приведет к гибели их товарища…
— Включай реактивную тягу, — сказал Толлер Рилломайнеру. — Мы возвращаемся.
ЧАСТЬ III
ОБЛАСТЬ НЕВЕДОМОГО
Глава 15
Пещера находилась в склоне горы с иззубренной вершиной; добраться до нее было не так-то просто — многочисленные выступы, расщелины и колючие кусты затрудняли дорогу.
Лейн Маракайн позволил
На душе у Лейна было не то чтобы тяжело, но и не слишком весело. С одной стороны, ему представился случай на какое-то время забыть о приближающейся гибели Мира и межпланетном путешествии. А с другой — десять дней назад из испытательного полета возвратился Толлер; потребовалось изучить собранные им сведения, начались бесконечные совещания и консультации. Часть членов администрации эскадрильи настаивала на втором испытательном полете с посадкой на Верхний Мир и картографической съемкой центрального континента. В иных условиях Лейн, пожалуй, согласился бы на это предложение, однако ситуация на Кол-корроне стремительно ухудшалась, поэтому было не до научных изысканий…
«Производственную задачу» — постройку небесных кораблей — выполнили даже раньше срока, благодаря целеустремленности и жестокости принцев Леддравора и Чаккела.
Для королевского семейства и аристократов Колкоррона выделили пятьдесят кораблей. Благородным, из которых далеко не все решили расстаться с родной планетой, предстояло лететь с относительными удобствами — по крайней мере, без толчеи на борту.
Еще двести кораблей предназначались для перевозки грузов: птицы, скота, семян, оружия, машин и материалов. Сотню отвели военным. Остальные шестьсот пятьдесят кораблей с экипажем из двух человек каждый должны были доставить на Верхний Мир без малого двенадцать тысяч горожан и фермеров.
Уже на первом этапе подготовки к переселению король Прад издал указ, гласивший, что принуждать к отлету никого не будут, что количество мужчин и женщин среди переселенцев должно быть одинаковым и предпочтение будет отдаваться людям, владеющим жизненно важными профессиями.
Довольно долго указ не принимали всерьез, относились к нему как к пустой королевской прихоти и язвительно высмеивали за столиками в тавернах. Тех немногих, кто подал заявки, презирали; казалось, что людей придется загонять в небесные корабли силой.
Прад терпеливо выжидал. Птертовая чума, голод и разруха сделали свое дело, и число тех, кто надумал лететь, стало быстро увеличиваться, несмотря на наложенный церковью запрет. Но все-таки большинство никак не могло отделаться от мысли, что любые лишения и опасности на Мире лучше неизбежной гибели в голубой бесконечности неба.
Затем пришло сообщение, что небесный корабль эскадрильи преодолел больше половины расстояния до Верхнего Мира и вернулся невредимым, после чего все места на борту кораблей обрели своих владельцев, которым не у дел завидовали черной завистью. В общественном сознании произошел переворот, и многие из тех, кто еще недавно отвергал саму идею, стали считать себя жертвами дискриминации. Население, в общем и целом не слишком озабоченное космическими свершениями, начало роптать по поводу того, что продовольствие, которого и так в обрез, исчезает в бездонных трюмах небесных кораблей.