Журнал «Если», 1996 № 01

Ветер,

завывая, метался вкруг бревенчатого домика, силился пробиться под карнизами, барабанил в ставни и дверь. Стенали, раскачиваясь под его напором, окружавшие домик сосны. Ветер с лету ударил в законопаченные щели меж бревен, потом, взвившись вихрем, испытал на прочность дранку на крыше и, задыхаясь от ярости, рухнул вниз по печной трубе.

Амер закрыл дымоход. Ветер расшибся о металлические заслонки, замер от удивления и принялся с грохотом колотить по ним. Наконец он сдался и взлетел обратно по трубе, пронзительно воя от разочарования.

Вздохнув, Амер покачал головой и прищелкнул языком при мысли о том, что ветер так никогда ничему и не научится. Амер закончил шов на медной трубке, над которой трудился весь день, и отложил горелку в сторону.

— Мастер, — подала голос гибкая, как язычок пламени, Уиллоу, — а чево мастеришь-то?

Уиллоу, искрящийся шар, заключена была в большой стеклянный сосуд. Если присмотреться повнимательнее, то внутри шарового свечения можно было разглядеть крохотное, очень изящное существо, походившее на человеческое, как беглый набросок походит на портрет.

— Выдувную трубку, Уиллоу. — Амер тщательно осмотрел изделие со всех сторон. Мужчина видный и даже красивый, он казался слишком серьезным для своих тридцати с небольшим лет.

— А чево выдувать будешь?

— Воздух. — Амер подул в трубку, проверяя, хорошо ли запаян шов. Снаружи ветер услышал его и с удвоенной яростью рванулся к каждой трещинке, ко всякой щелке в домике: разозлился, наверное, что его передразнивают.

— Эго я и сама понимаю, — сказала Уиллоу, сильно уязвленная. — Я хочу знать, зачем?

— Буду делать стеклянную посуду. — Амер подошел к камину и бросил взгляд в тигель с расплавленным стеклом, на поверхности которого в огне тягуче и густо лопались пузыри. Возле камина набралось много дыма от пышущих жаром углей, и, чтобы избавиться от него, Амер открыл дымоход.

С радостным визгом ветер снова очертя голову бросился в трубу. А секунду спустя вырвался из нее обратно, откашливаясь и отплевываясь от дыма.

— О, как я люблю стекло! — пропела огневушка.

— Оно и вправду ласкает взор, а? — Амер закрыл дымоход и погрузил трубку в расплав. Поднял на конце каплю и принялся дуть, раскачивая трубку медленными, осторожными кругами. Постепенно стекло приняло форму шара.

— Ну прям чудо! — произнесла затаившая дыхание Уиллоу.

— Нет, всего лишь навык. — Амер тряхнул трубку, и шар скользнул вбок. Потом, пользуясь деревянными щипцами, отвел шар в сторону, так чтобы с выдувной трубкой его соединяла загнутая сужающаяся стеклянная трубочка. Обрезав ее, Амер уложил законченное изделие на кучу песка на поду — остывать.

— Красивая штука, — с сомнением в голосе промолвила Уиллоу, — но что это такое?

— Перегонный

куб, реторта, — сказал Амер. — В ней я буду кипятить растворы и направлять пары туда, куда понадобится.

Он снова погрузил коней выдувной трубки в расплавленное стекло, и вскоре пробирки, колбы, мензурки и весь остальной ассортимент столь необходимой алхимику посуды оказался на куче песка рядом с ретортой.

— О, как они восхитительны! — восторгалось шаровое свечение. — Только зачем ты понаделал столько?

— Приходится обновлять все оборудование, — объяснил Амер. — Добропорядочные жители города Салем не дают сидеть сложа руки.

Обыватели Салема с превеликим гражданским рвением расколотили все стеклянные принадлежности Амера во время надета на его жилище, после чего от дома остались одни руины. Бескорыстная приверженность добропорядочных жителей города истине (в их понимании) лишила Амера всего: лаборатории, гардероба, книг, жилья, — всего, что удалось десятилетним трудом отвоевать у дикой природы Новой Англии. Едва-едва уцелев сам, Амер не мешкая подался в глухое местечко, упрятанное в самой чаще горных лесов, где, невзирая на дождь и ветер, которые были до той поры единственными и неоспоримыми хозяевами леса, сложил себе из бревен небольшой домик и, насколько мог. восстановил утраченные записи.

Взяв нож и деревянный брусок, Амер направился к креслу возле камина, уселся и стал вырезать фигуру.

— Чево опять мастеришь?

— Макет человеческого скелета, Уиллоу. — Амер осторожно прошелся по тоненькой деревянной косточке ножом, отвел ее на вытянутой руке подальше, придирчиво осмотрел, сравнил с рисунком в Галеновом [1] анатомическом атласе и, удовлетворенный, кивнул. Положив косточку на стол, он взял следующую, грубо выструганную из большого чурбана кость и стал вырезать детали.

— Ну а это-то тебе зачем?

— Чтобы лучше понять строение человеческого тела, моя дорогая.

Под ножом резчика стал проглядывать миниатюрный череп. На столе уже лежали уменьшенная грудная клетка, таз и набор других костей. Тут же высилась объемистая стопка рисунков и записей

— все сделаны рукою алхимика. Амер готовил собственный учебник по анатомии.

— О, — воскликнула огневушка, — я тоже пишу книжицу. Назвать ее собираюсь так: «Причудливое поведение прямоходящего примата».

— Ничего себе! — восхитился Амер. — Откуда же ты черпаешь сведения?

— Из наблюдений за тобой. Ну-ка, записываю: «Мастерит маленькие скелетики»…

Амер улыбнулся, гадая про себя, чем пользуется его крохотная собеседница вместо пера, чернил и бумаги. Он, разумеется, и слыхом не слыхивал об электричестве, не говоря уже о способах перераспределения электрических зарядов, которыми давно пользовались огневушки.

— Да ты ведь, дорогая, не менее причудлива, чем я. Огневушкам-эфемеркам книжки писать не полагается.