Журнал «Если», 1998 № 03

Гаррисон Гарри

Однажды я попивал какао в придорожном кафе в северном отростке штата и увидел, как подрались в кузове своего грузовичка мужчина и женщина. Никогда еще не пробовал такого вкусного какао! Драка не привела к тяжким телесным повреждениям, хотя пятеро детишек — бледные, перепуганные — не знали, куда деваться от страха. В Нью-Йорке людям достаточно обменяться угрожающими взглядами, а их детям расстроиться — и они в центре внимания. Стоит кому-то повысить голос — и на него уставится весь ресторан, а кто-то уже набирает «911». В Техасе извольте сперва устроить

побоище, и, как минимум, с тремя обязательными трупами.

Чего там только не увидишь!

14. Про Сфинкса

Речь шла обо мне.

— Видишь? — говорил Цыган. — У него паралич. Он больше ни на что не способен. Все попадает внутрь, а наружу ничего не выходит. Он даже не знает, кто такой. Не помнит ничего более серьезного, чем Млечный Путь.

— Тсс! — отозвалась Нора. — Вдруг он услышит?

— Ну и что? Какая разница? Ты только на него взгляни! Его здесь вообще нет.

— Бедный мальчик! Зато Шаману поделом. Второй раз у него это не пройдет! Мэл — его пищевая скважина. Вот и пускай голодает там, внизу. Можешь вернуть Мэла на Санди. Пусть ходит героем.

— Какой еще герой? Вокруг него возведут мавзолей. Его засунут в стеклянный футляр. Он не знает, кто он такой, Нора! Там, внутри, никого нет.

— А все из-за Шамана. Он выбил из Мэла рассудок. Он теперь, как Сфинкс до Тутмоса: наполовину занесен песком.

— Какой еще рассудок? — возмутился Цыган. — Держу пари, он сам его отсек себе еще в детстве, подобно тому, как лиса, угодив в силки, отгрызает себе лапу. Может, на Земле таким не житье? Потому Шаману и не составило труда пробуравить в нем дыру.

— Иззи попробовал ее залатать. Взгляни!

Они склонились к моему лицу, как хирурги. Цыган пощелкал у меня перед глазами своими маскарадными пальцами. Я находился в оцепенении. Пока что мне не хотелось на них реагировать. Я предпочитал размышлять о сценах, подсмотренных на западных шоссе. То есть на Земле.

— Временная заплатка, — заключил Цыган.

— Да, сработано неряшливо.

— Черт бы побрал Иззи Молсона! — не выдержал Цыган. — Ну-ка, что это у нас? — Я почувствовал, как палец Цыгана проникает мне в глаз и прикасается к чему-то рядом с пломбой.

— Беглый Джо, — определила Нора. — Надо же, какой типчик живет у Мэла в голове. Кажется, ему хочется выйти вон.

— Обыкновенная история. Урон, конечно, немалый, но сам жилец крохотный, поэтому в памяти лишь небольшие провалы, ничего страшного. А вот затычка Иззи продержится считанные месяцы. Хочешь что-нибудь туда ввести, пользуясь возможностью?

— Что ты! Личность неприкосновенна, Цыган!

— Какая еще личность? Так, оторванная конечность. Дыра Абу-аль-Хаула. Личность Мэла Беллоу — это всего лишь помехи, тень на телеэкране. Не забывай, Нора, через него питается Шаман. Этот парень — словно вена наркомана.

— Теперь ты сам рассуждаешь, как Шаман. Гляди, он приходит в себя. Немедленно вынь руку!

Я действительно стал оживать. Спешить мне было некуда. Кому охота плюхнуться

на вулкан? У меня в голове оставалось достаточно топлива, мне было о чем подумать, чем восхититься. Я не считал себя обязанным присоединяться к Цыгану и Норе в их невероятной действительности. Но стоило мне услышать, как Нора за меня вступилась, вспомнив о неприкосновенности личности, как мне полегчало.

Я появился на сцене с банальными вопросами:

— Где мы? Что происходит? Почему здесь так темно? — Для начала я изображал балбеса, чтобы успеть привыкнуть к обстановке. Резкие рывки очень вредны для самосознания.

Цыган глянул на наручные часы — если только это были часы, да и если то, на чем они располагались, было рукой.

— Пятнадцать минут. Значит, мы преодолели порядка ста миллионов миль.

— Беги! — посоветовал Беглый Джо.

— Мне здесь не нравится, — признался я. Это почему-то привело Цыгана в ярость. Он метнулся в закуток и перевернул там тележку с посудой.

— Сию минуту! Сейчас развернемся и доставим тебя назад к Шаману. Может, он сперва украсит тебя пучком петрушки? Надо же позаботиться о внешнем виде блюда.

— Осторожно, Цыган, не сбейся с курса, — молвила Нора, словно няня, приводящая в чувство капризного малыша. — Мы долетели до Магелланова Облака?

— Еще нет. — Цыган смотрел на меня зверем. О его ярости говорил полный яда тон.

— Давай-ка совершим «оп-ля», Цыган. Надо сделать так, чтобы Шаман нас не догнал. Ступай в кухню и включи посудомоечную машину.

— Нора…

— «Оп-ля», Цыган!

Цыган развернулся, толкнул плечом дверь кухни и пропал из виду.

— Со мной тебе ничто не угрожает, Мэл, — сказала Нора. — Сам знаешь, как поступил бы с тобой на Земле Шаман. Иззи тебе об этом говорил?

— Через год Иззи вернется, — ответил я. — Вот что он мне сказал! В следующий отпуск. У него короткий трудовой стаж.

Без Цыгана я чувствовал себя лучше. Я огляделся. Если не считать разгрома, устроенного Цыганом, и нескольких неубранных столиков, все выглядело сносно. Неподалеку на стене висела карта автострады номер 40 с лампочками в местах мотелей и пересечений дорог; наше кафе горело красным. На стенах были намалеваны длиннорогие быки и кактусы. Над нашим столиком красовалось изображение походного костра, окруженного пьянчугами; у одного из пьянчуг лежала на коленях гитара. У моего локтя, рядом с солонками и перечницами, стояло объявление с приглашением стать владельцем коллекции западных пейзажей. Все было прекрасно. Вот только за окном…

— Мэл! — сказала Нора.

Как назвать мгновение, когда мужчина начинает видеть не только женское лицо, а всю женщину — целиком? Когда его глаза превращаются в органы осязания? Когда ее дыхание согревает воздух между ними?

— Нора, у тебя внутри то же самое, что у него? Змея или еще какая-нибудь пакость?

— Иззи тебе не рассказывал?

— Нет.

— Беги! — завопил Беглый Джо.

Нас клонило друг к другу, как листочки на ветру. Наши колени соприкасались.