Журнал «Если», 1999 № 10
Шрифт:
Были среди нас и такие, кто помнил свои имена, но забыл о содеянных преступлениях.
Это тоже было пыткой.
Кто-то вспоминал одно, другие — иное, но никто из нас не мог рассказать обо всем, даже хотя бы о том, как мы жили на «Драконе-мстителе» до роковой встречи с колдуном.
Впрочем, я знаю, что меня роднит с Колгрейвом. Мы оба повинны в убийстве. У нас были семьи, а потом не осталось никого.
Мика тоскливо смотрел на меня, дожидаясь ответа на свой вопрос.
— Не знаю, Мика. Я сам
— Слушай, может, это Старик?.. — он опасливо скосил глаза на капитана. — Мне не по себе, Лучник. Кто призвал нас обратно?
— Если бы я знал! Подумать страшно, какая для этого потребовалась Сила и Власть. И какое зло теперь выпущено на свободу…
Мы подошли к борту, глядя поверх зеленой воды на верхушки двух треугольных парусов. Мика ничем не был занят: он ведает парусами, а они теперь как новенькие. Мой лук тоже пока ждал своего часа.
— Это не итаскийский галеон, — заметил Мика.
— Нет. — Я колебался несколько секунд, но все же поделился своими подозрениями. — Быть может, боги забавляются с нашим кораблем, Мика.
Над носом корабля скользнула чайка, и я залюбовался ее изящным полетом. За ней угловатой тенью метнулась одна из черных птиц.
— Что если они дают нам еще одну попытку? — тихо добавил я.
Несколько секунд он смотрел, как черная птица кружит над чайкой, прижимая ее к воде, а потом возвращается обратно, к темному облаку над кораблем.
— Ты думаешь, они так великодушны, Лучник? — хмыкнул Мика.
— Мы уже растратили попусту все шансы, отпущенные судьбой. А был случай, когда мы не воспользовались таким шансом. Помнишь ту девушку, мы тогда разоряли побережье…
Он видит удивление в моих глазах и качает головой.
— Не помню, — говорю я. — Может, мы и не могли этим воспользоваться. Наш корабль… Здесь не только многое забывается. Мы ко всему еще перестали думать, уподобляясь Худому Тору, которому лень пошевелить извилинами. Но с другой стороны, куда исчезли Дуэлянт и Китобой? Ты помнишь, они ведь были нашими друзьями. Сгинули, наверное, во время шторма за день до того, как нас застал врасплох колдун.
— Угу.
Мика задумчиво потер лоб, а я пытался сообразить, что означало их загадочное исчезновение. Они были последними, кто непонятным образом покинул корабль, но и до них команда несла непонятные потери… Кто знает, может они удостоились прощения? Все-таки существовала связь между определенного рода поступками и исчезновениями с «Дракона-мстителя».
Мои воспоминания более или менее надежны лишь до того дня, когда на борту появился Росток. С тех пор исчезло несколько человек, и это не было, не должно быть простым совпадением. Каждый из них был замечен в том, что незадолго до исчезновения совершил нечто воистину хорошее.
А как Колгрейв топал ногами и орал, брызгая слюной, на Дуэлянта и Китобоя
— Дуэлянт говорил, что отсюда должен быть выход. И Толстяк
Поппо тоже намекал на это в разговоре с Тором. Думаю, они отыскали выход. И теперь, кажется, я тоже знаю, как убраться отсюда.
Мика молча смотрел на меня, а потом спросил:
— Ты тоже умер в том месте, Лучник?
— Что? — я досадливо поморщился, он прервал нить моих размышлений. — О чем ты, о каком месте?
— О туманном море, болван. Там мы встретили самих себя и проиграли битву. Неужели ты и это забыл?
Он посмотрел мне в глаза и вздрогнул.
— Нет, ты не забыл, — протянул Мика.
По приказу Колгрейва мы нападали на все встречные корабли и, перебив команду, топили суда. В тот день, когда мы выплыли из вязкого тумана на спокойное место, в наших ушах прозвенела мрачная песнь колдуна. Черные птицы уже расселись на мачтах, а прямо по курсу навстречу шел другой корабль.
Колгрейв, безумный Колгрейв, приказал атаковать. А когда абордажные крючья впились в борта неведомого судна и мы хлынули на его палубы, то обнаружили, что сражаемся со своими двойниками…
— После того, как мы… ну, сам понимаешь, ты все это время сохранял сознание?
— Да, — с трудом выдавил я, — сохранял. Каждое проклятое мгновение. Я не мог спать. Не мог пошевелиться или хотя бы сойти с ума.
Мика ухмыльнулся:
— Я иногда гадаю, Лучник, а может, мы не такие уж злобные, какими себя считаем? Или, может, все это притворство? Мы ведь великие притворщики, вся команда «Дракона-мстителя» без изъятий.
— Не думал, что ты философ.
— А откуда ты знаешь, кто я такой? Я сам этого не знаю. Не помню. Но я вроде бы стал другим, не тем, кем был до битвы с самим собой… Мне кажется, тогда все догадывались, что к чему. Даже Старик знал, как уйти с корабля.
— Ты это понял только сейчас?
— Солнце много раз вставало и садилось, Лучник. Я тоже не спал. И у меня была куча времени, чтобы поразмышлять. А может, и измениться.
Я повернулся спиной к борту. Команда занималась обычными корабельными делами. Но все выглядели спокойнее, чем мне помнилось. Задумчивее. И двигались они теперь уже не так судорожно.
— Сколько же это тянулось? Годы? И никаких перемен.
— Внешне мы не изменились. — Мика посмотрел на полуют.
Колгрейв возвышался там, как живое воплощение ужаса морей. Он успел облачиться в роскошное одеяние, достойное королей. Наверное, богатая одежда помогала ему на время забыть о своем искалеченном теле.
Но когда он выходит таким щеголем на полуют, это значит, скоро прольется кровь. С кем он собирается вести бой?
— Мы изменились, — продолжал Мика, отведя взор от капитана.