Журнал «Если», 2000 № 10
Шрифт:
— Отчего же? — слегка обиделся Дмитрий. — До революции у моего отца была отличная конюшня, и в юности я отдал дань этому увлечению…
Утро встретило Дмитрия и его спутников прекрасным рассветом и пением птиц. Прогулка получилась на удивление веселой. Подзуживая друг друга, Дмитрий и Уолтер то и дело мчались наперегонки, бахвалясь своим искусством перед Элизабет. А та, как и полагалось новоиспеченной владелице замка, снисходительно наблюдала за их мальчишеством и любовалась красотами здешних мест.
Во время небольшой передышки, когда «ковбои» устали
— Мистер Полянов, а почему бы вам не уехать из России навсегда? Такой специалист, как вы, в Америке был бы богат и уважаем. Или вас что-то держит? Семья?
— Я холост. — Дмитрий как можно честнее посмотрел ей в глаза.
— А родителей я потерял еще в гражданскую войну.
— Сожалею, — искренне посочувствовала Элизабет, а затем кокетливо спросила: — Так что же вас держит? Возлюбленная?
Дмитрий не счел нужным переходить на эту интимную тему, заме^ тив вместо этого:
— Вряд ли вы поймете меня. Америка — страна эмигрантов. А Россия — моя родина…
— Ubi'bene, ibi patria, — бросив эту фразу, Уолтер пришпорил коня и помчался через поляну в лес.
— Что он сказал? — глядя ему вслед, спросила Элизабет.
— «Где хорошо, там и отечество»… — с явным нежеланием перевел Дмитрий.
— А вы, я вижу, не согласны с этим? Вот Уолтер, например, подолгу жил и в Индии, и в Африке… Да если бы мои предки не считали именно так, в Америке до сих пор жили бы только дикие индейцы.
— А вы спросите у индейцев, рады ли они тому, что так рассуждали ваши предки? — усмехнувшись, ответил Дмитрий и двинулся вслед за Уолтером.
Элизабет попыталась его догнать. Ей почти это удалось, но неожиданно ее лошадь встала на дыбы, и женщина едва удержалась в седле. Элизабет испуганно вскрикнула, но тут же поняла причину такого поведения лошади: ее напугали крики егерей, звуки рожков и лай собак. Вокруг уже кипела и бурлила масштабная псовая охота. Элизабет, соскочив на землю, взяла лошадь под уздцы и попыталась успокоить ее. Двигаться верхом, пока этот клокочущий поток людей и собак не пройдет мимо, не было ни малейшей возможности.
Лошадь Дмитрия перепугалась не меньше, но он не сумел удержать ее на месте, и она понесла, почти сразу вырвавшись за пределы территории, ставшей ареной охоты. Но попытки остановить животное закончились неудачей, и дважды Дмитрий чуть было не вылетел из седла, рискуя сломать себе шею. В конце концов, он, плотно прижавшись к лошадиной холке, доверился судьбе.
Проскакав с милю, лошадь наконец устала и сбавила темп. Дмитрий собрался было соскочить с нее, но тут прямо перед ним из кустов вынырнул егерь в живописном одеянии. Схватив лошадь Дмитрия под уздцы, он поспешно отвел ее в сторону от тропы.
— Что все это значит?! — возмутился Дмитрий, но егерь, войдя в кусты, уже остановился и сделал знак чужестранцу, чтобы тот не беспокоился. Затем, покопавшись в поясной сумке, протянул ему конверт.
Дмитрий спешился, взял конверт и повертел его в руках. Ни адреса, ни имени адресата на нем не значилось. Оторвав
Дмитрий пожал плечами, вскрыл конверт и прочитал:
Товарищ Полянов! Государственное Политическое Управление при НКВД РСФСР настоятельно рекомендует вам незамедлительно передать картину, над которой вы в данный момент работаете, в наше представительство по адресу: Бухарест, ул. Иона Попеску, 16. Выполнение вашего рабоче-крестьянского долга перед Родиной обеспечит вам ее благодарность, вознаграждение, а также полную безопасность вам и вашим близким.
Старший оперуполномоченный Маклаев.
…Все падало у Дмитрия из рук, когда, вернувшись с прогулки, он принялся за работу. Письмо не давало покоя. Все было в нем — и подкуп, и шантаж. То и дело перечитывая бумагу, Дмитрий почти не обращал внимания на столь поражавшее его ранее полотно. Все затмевала встающая перед его мысленным взором картина ареста Аннушки и Николая Андреевича, которую то так, то сяк рисовало ему разыгравшееся воображение…
— Кхе-кхе, — услышал он покашливание Элизабет у себя над ухом и вздрогнул, пряча письмо.
— Простите, я, кажется, замечтался, — нашел он нелепое оправдание своему замешательству.
— Шедевр, просто шедевр! — указывая на полотно, заявил Уолтер, который, оказывается, тоже был здесь. Глянув на часы, он добавил: — Через полчаса спускайтесь к обеду, мой друг…
— Хорошо. Я уже почти закончил. Реставрировать тут нечего, картина сохранилась на редкость хорошо.
Он отошел от полотна, открывая полный обзор. Теперь было еще яснее, сколь оно ужасно и прекрасно одновременно. Некоторое время они стояли молча.
— У меня мурашки идут по коже, — прошептала Элизабет. — И появляются какие-то недобрые предчувствия… Однако… — Она тряхнула головой и воскликнула: — Решено! Здесь я ее продавать не буду! В Америке, с аукциона, мне дадут за нее в сто раз больше! Завтра же… нет, завтра собираемся, а послезавтра, Уолтер, отправляемся в Штаты.
Дмитрий нервно почесал подбородок:
— Мисс Влада, я закончил свою работу, вы собрались домой, а значит, мое пребывание в Румынии будет значительно менее продолжительным, нежели я рассчитывал. Я хотел бы сегодня отправиться на прогулку по городу.
— Вы можете оставаться тут столько, сколько вам понадобится! — воскликнула Элизабет. — И замок, и Мирча будут в полном вашем распоряжении.
— Крайне признателен. Я подумаю над вашим предложением, хотя вряд ли смогу воспользоваться им. Но сегодня мне все-таки хотелось бы прогуляться.
— И вам не нужна очаровательная спутница? — кокетливо прищурилась Элизабет.
Уолтер бросил на них ревнивый взгляд.
— По правде говоря, мне хотелось бы побродить в одиночестве, — отозвался Дмитрий, чувствуя себя ужасно неловко. — Так более полно проникаешься духом незнакомой местности.