Журнал «Если», 2000 № 12
Шрифт:
Огромные крылья взмахивали по-прежнему. Однако, ни на йоту не отклонившись от инерциальной дуги, орнитоптер крепко ударился о землю и отскочил, в лучшем случае подпрыгнул, продлив свою хаотичную перебежку на некоторое расстояние. Люди бросились врассыпную. Оставаясь еще на ногах, Эдвард ощущал, как оседает на землю. Карандаш и тетрадь вдруг стали такими тяжелыми — чересчур тяжелыми, словно чрезмерно отягощенными гравитацией, а он все смотрел, как ковыляет его великое изобретение — действительно напоминавшее птицу, но птицу, завязшую в грязи.
Ассистенты отыскали
Были и другие. Не приглашенные. Они держались подальше от толпы — чтобы не привлекать внимания. Еще не известные Эдварду, эти джентльмены также повлияют на его будущее. Однако в тот миг они молча смотрели, как Орнитоптер номер три скачет по окрестностям, разбрасывая перья и наглядно демонстрируя глубину падения Эдварда. Тем временем Гарри, все еще привязанный стропами к сиденью, с трудом выкрикивал:
— Сэр… я… почтительным… образом… увольняюсь!
Прошли месяцы.
Прилипшее к взгляду Эдварда видение Орнитоптера номер три, скачущего к своей кончине, испортило ему целый мир, не говоря уже о его отношении к птицам. Стоя возле окна гостиной, он поежился, заметив голубя, возвращавшегося домой.
После короткой прогулки по снегу он обнаружил прилетевшую птицу в голубятне. Глубоко запустив руку внутрь домика, Эдвард поймал посланца и отвязал небольшой листок бумаги, обмотанный вокруг голубиной ноги. Записка была из Лондона, от друга Артура Хойта. Последнее время хорошие новости не прилетали, и полученный листок стал, наверное, худшей вестью из всех.
Американцы сообщили о совершении двенадцатисекундного полета. Впервые в истории самодвижущаяся машина поднялась вместе с человеком в воздух и опустилась там, где взлетела. Уилбур и Орвил Райты, летчики № 1. Жесткое крыло.
Жесткое крыло.
Величина записки не допускала других подробностей. Но и этого было довольно: триумф пришел к тем, кто поставил на жесткое крыло. И орнитоптер, понял Эдвард, окажется не более чем примечанием в книге об истории авиации, крохотной статейкой, годящейся лишь для того, чтобы обернуть ее вокруг голубиной лапки.
Эдвард почти возненавидел голубей. Домой вернулась новая птица, и он узнал, что потерял место президента Общества. Следующий голубь принес предупреждение о том, что кредиторы лишили его права легального маневра. Третий голубь — и Корона освободила его от обязанностей магистрата.
Могла ли ситуация сложиться еще хуже? Ему уже не хватало воображения, но, наконец, однажды октябрьским днем в поместье появились два незнакомца, и Эдвард истолковал их появление как дурное предзнаменование.
Это случилось в тот самый день, когда
В смущении он направился навстречу им через лужайку, ожидая поклонов, однако восточные люди одновременно протянули ему руки.
— Очень довольны встретиться с вашим знакомством, мистер Эдвард Фрост. — Звали их Тору и Хирото; однако на случай, если произношение покажется ему слишком сложным, Эдварду было предложено называть их Томми и Генри. Мистер Фрост мог различить гостей только по цвету костюмов и еще потому, что один из новоприбывших говорил, выкатив грудь: — Мы очень крупные энтузиасты вашей работы, по поручению нашего хозяина и нанимателя Акира-сан.
— Моей работы?
— Орнитоптеры. Наш хозяин очень заинтересован в вашем успехе.
— В отношении моего «успеха»… должно быть, вы неправильно перевели слово, которое хотели сказать.
Оба гостя покраснели:
— Мы присутствовали для первого полета.
— Так вы были здесь? И видели фиаско?
— Мы полагаем, Эдвард Фрост, что для нас это не фиаско.
Эдвард более не мог удерживаться:
— Зачем вы здесь?
— Наш хозяин, Акира-сан, он очень заинтересован в машинный полет. В полет, повторяющий движения птиц.
Простите меня за улыбку, только я не думаю, что китайцам повезет больше, чем мне. Боюсь, ваша нация слишком отстала в технике и производстве, чтобы овладеть активным полетом.
Вновь залившись краской, пара помедлила, прежде чем произнести:
— Сэр, мы японцы.
— Японцы, китайцы — это ведь безразлично, не правда ли? Вы же не владеете достижениями современной науки. Я могу лишь оказать услугу вашему хозяину и посоветовать ему избежать тех расходов и унижения, которые я претерпел в наказание за честолюбие… До свидания, джентльмены, вы внесли светлую нотку в довольно скучный день.
Эдвард протянул руку. Выпятив грудь, один из мужчин произнес:
— По-моему, царь Николай с вами не согласится.
— Царь Николай?
— На мой взгляд, он не станет объявлять японцев отсталыми. И в технике. И в промышленности.
Здравая мысль. Конечно, сейчас по всему русскому флоту над морским дном гуляют рыбьи стаи. Япошки решительным образом выиграли войну с Россией, и Эдвард обнаружил, что начинает менять свое мнение о стоящей перед ним паре. Говоривший Томми, в конце концов, обнаружил известную твердость за всей почтительностью и румянцем. Эдвард еще раз поглядел на обоих и отметил, что хотя европейские костюмы и казались неуместными на столь хрупких фигурах, однако были роскошными, купленными в универмаге на Хайд-стрит. Иначе говоря, весьма дорогими.