Журнал «Если», 2001 № 04
Шрифт:
Он осушил кружку и почти уронил ее на стойку.
— Назовите это «кием», если будет угодно. Что-то такое, что может послать бильярдный шар в уже упорядочившиеся хрононы прошлого и породить произвольные рикошеты причин и следствий.
Вчера у меня не было лекций, поэтому я остался дома, чтобы покрасить столовую. И думал о переменчивом времени, а потом случайно поднял руку — вот так.
Он поднес правую ладонь к лицу.
— Должно быть, имелась некоторая конгруэнтность между моей позой и течением мыслей, потому что в тот же момент я очутился в лаборатории перед какой-то большой установкой. Мои пальцы сжимали переключатель,
Он замолчал.
— И? — подтолкнул его Сэм.
— И я проснулся в незнакомом доме, в полной тишине. Один.
Он отвел глаза и долго смотрел в никуда. Что он при этом видел?
Не знаю. Сэм положил руку ему на плечо.
— Вздор. Вы потеряли все, что имели, задолго до того, как коснулись тумблера.
Фицхью схватил его руку и судорожно сжал.
— Неужели вы не понимаете? Заодно я лишился и всякой надежды. Воспоминаний о том счастье, что было моим, о ясноглазом пятилетием малыше, улыбка которого освещала комнату. О той хотя и слабой, но все же возможности найти общий язык с Лайзой.
Он и О'Дохерти обменялись долгими многозначительными взглядами.
— Я в долгу перед ней, не так ли? Хотя бы за это! И просто был обязан попытаться решить наши проблемы, а не бросать семью. Не отмахиваться от них, как от чего-то несуществующего.
— Видите ли, — пояснил Сэм, — в жизни плохое часто перемешано с хорошим. Избавляясь от одного, вы теряете и другое.
— Единственное, что немного утешает меня… — начал Фицхью.
— Что именно?
— Лайза, кем бы она ни была, где бы ни находилась сейчас, в новом варианте получила жизнь куда лучшую, чем та, которую дал ей я. Я вцепился в эту надежду и выставил ее щитом между собой и своим преступлением.
— Преступлением? — удивился Денни. — В чем тут преступление?
Фицхью вытер глаза рукавом пиджака.
— Ленни. Он так и не родился. Не получил шанса перерасти свое бунтарство и стать порядочным человеком. Лайза существует. Она где-то… Где-то там. И у нее остались возможности. Но для Ленни все кончено. Никогда на свет не появится ясноглазый малыш. Нарушив течение временного потока, я стер его. Лишил жизни — надежд, радости, страхов. Всего, что принадлежало только ему. Чем это, по-вашему, отличается от убийства?
Молчание, казалось, длится бесконечно.
Потом Фицхью оттолкнулся от стойки и встал, нетвердо держась на ногах. Встревоженный профессор Картрайт поспешил подхватить его под локоть. Фицхью с вызовом вскинул голову.
— Но всего этого не было, верно? И стоит ли переживать из-за того, что так и не случилось?
Ответил ему Денни — нерешительно и куда более участливо, чем я от него ожидал.
— А не могли бы вы построить другой источник излучения этих самых хрононов, направить его на то же место, чтобы все исправить?
Он отчего-то осекся, словно подозревал, каким будет ответ.
Фицхью обратил на него измученный взор.
— История — это цепь случайностей. Нет ни малейшего шанса на то, что произвольное возмущение новой модели воссоздаст оригинал. Вы можете разбить пирамиду шаров на бильярдном столе точным ударом, но выстроить их вторым ударом в том же порядке не сумеете.
Картрайт
— Бедняга, — вздохнула Мора после его ухода. О'Дохерти постучал по кленовой стойке, словно проверяя ее на прочность.
— Такая хрупкая, — пробормотал он почти про себя. — Кто знает, может, другая временная волна несется на нас прямо сейчас? Безжалостный цунами, готовый стереть нас с лица земли…
Но тут из задней комнаты появился донельзя злой О'Нил.
— Раньше Ирландия получит назад все шесть графств [8] , чем я сумею взять в руки кий, — пожаловался он. — Пошли домой, Мики.
— Попозже, — сказал я. — Народ валом валит, так что Сэму не помешает лишний бармен, а мне — наличные.
8
Имеются в виду шесть графств, входящих в состав Северной Ирландии, борющейся за воссоединение страны.
О'Нил покачал головой:
— О'Дохерти, вам нужен еще один партнер, иначе окончательно зашьетесь.
Сэм пожал плечами и налил ему на прощание кружку «Гиннесса».
— Может, ты и прав. Стоит подумать, — буркнул он.
Я смотрел на фото, где стоял он, скрестив руки и широко расставив ноги, перед только что открытым пабом. Смотрел и никак не мог понять, почему снимок казался совсем неуместным в этом зале, словно в нем недоставало чего-то самого важного.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА
Нил Геймен
Специальное предложение
Питер Пинтер в жизни не слышал об Аристипе из Киренаики, малоизвестном последователе Сократа, который утверждал, что избегать беспокойства — это величайшее из достижимых благ; однако он проводил свою тихую жизнь в соответствии с этой максимой. Во всех отношениях, кроме одного (Питер не мог отказаться от выгодной покупки, но кто из нас совершенно свободен от такого недостатка?), он был весьма умеренным человеком. Не пускался в авантюры. Речь у него была пристойной и сдержанной; он очень редко переедал; выпивал для компании, но не более того; был далеко не богат, но отнюдь не беден. Любил людей, и люди любили его. Зная все это, способны ли вы представить его сидящим в захудалой кафешке? И чтобы он к тому же подписывал договор с человеком, которого едва знает?
Ага, этого вы никак не ожидали!
Однако любовь женщины может творить странные вещи с мужчиной — даже с таким бесцветным, как Питер Пинтер, — и открытие, что мисс Гвэндолин Троп, двадцати трех лет от роду, живущая в Пели, на Оуктритерис 9, возжается (как сказали бы в простонародье) с льстивым молодым джентльменом из бухгалтерского отдела, и притом — заметьте, послетого, как она согласилась надеть обручальное кольцо, изготовленное из настоящих крошечных рубинов, девяти каратов золота и чего-то, что могло быть бриллиантом (37,5 фунтов стерлингов), на выбор какового кольца Питер потратил почти весь обеденный перерыв — такое открытие воистину может очень странным образом отразиться на мужчине.