Журнал «Если», 2001 № 04
Шрифт:
А что Дебби?
Нет, она не поселилась в Голливуде. Я хочу сказать, не осталась там навсегда. Дебби вошла в историю кино как уникальный катализатор, однако роль типичного реагента в кинопроцессе оказалась ей не по силам. Как она попала в фильм Марка? О, эта история — сплошное стечение случайностей.
У Марка возникли проблемы с главной ролью. Он никак не мог добиться чего хотел, сколько ни возился с программами. Модификация за модификацией — и никакого толку. Тогда Марк решил обратиться к какой-нибудь знакомой девушке, и вышло так, что он уговорил Дебби. Он дал ей задание: читать вслух сценарий, импровизируя кое-где по ходу дела, ну просто первое,
Дебби оказалась прилежной ученицей. Раз за разом проходя по сценарию, они вдвоем выстроили рисунок роли именно так, как он виделся Марку. Затем он стал подгонять свои программы под готовый рисунок, но тут его ожидал неприятный сюрприз. Довольно быстро выяснилось, что никакие, даже самые изощренные коды не в силах уловить ту малую чуточку избыточности, которую называют индивидуальностью. В конце концов, изрядно помучившись и попотев, Марк плюнул на все коды и программы. Он отснял роль обычной видеокамерой и вмонтировал живую героиню в синтезированный компьютером материал.
Все дальнейшее — уже достояние истории, как и сама Дебби. Работа была закончена, и выяснилось, что никакие другие интересы их не объединяют. И когда Марка вызвали в Голливуд, он тут же повернулся к Дебби спиной, во всех смыслах этого обиходного выражения.
Впрочем, Дебби вовсе не была такой разнесчастной, как можно подумать. Она никогда и не мечтала стать актрисой, просто так получилось. Несколько голливудских знаменитостей подкатывались к ней с предложением сняться в новом фильме, но это всегда был пустой номер. Во-первых, Дебби была ужасно робкой и обычно даже не соглашалась на пробы. А во-вторых, если соглашалась, режиссеры видели перед собой только то, что и так все видели: настоящую Дебби, а не вымышленный персонаж.
Успешные актерские карьеры, впрочем, делались и на худшем «материале». Сценаристы написали несколько ролей специально для Дебби, но они не затронули ни ее ума, ни сердца. Ей было скучно. Она тихо собрала вещички и уехала домой.
А что же я?
Когда Дебби вернулась домой, я решил познакомиться с ней. Трудно ли это было? Не то слово. Она окружила себя непроницаемой стеной, ведь многие бесчестные люди уже пытались завоевать ее доверие, чтобы использовать в собственных интересах. Был ли я безмерно терпелив и настойчив? Еще как! Я перестал бы себя уважать, будь это иначе.
Добился ли я того, чего желал всей душой?..
Лил дождь, когда я зашел за ней, чтобы повести в ресторан. В глубине души я уже смирился с тем, что это, скорее всего, наше последнее свидание. Мне никак не удавалось пробиться сквозь стену, которой она отгородила себя от мира, и было бы нечестно дальше мучить и ее, и себя. Но пока мы рядом, я просто обязан был совершить еще одну попытку.
Я привел ее в маленький итальянский ресторанчик неподалеку от артистического квартала; он и сейчас процветает. Еда там превосходная, цены разумные, а уж вино… Скажу только, что здесь подают настоящее кьянти, а не прокисшую бурду в пузатых, оплетенных соломкой бутылях. Мы с Дебби сели за столик друг против друга. Нас разделяли три или четыре фута столешницы, но с тем же успехом это мог быть целый континент.
Вместо того, чтобы постараться разговорить ее, как я делал обычно, я сам начал рассказывать: о том, о сем и каким-то образом добрался до фильма Марка. Та сцена, где умирает собака, она меня потрясла, признался я. Словно бы вернулось то время, когда умирал мой собственный пес.
Глаза мои невольно увлажнились, и я порадовался, что мы в отдельной кабинке, а
И тут я взглянул на Дебби и увидел, что она молча плачет. Вся ее боль, все обиды, ужасное напряжение, скопившееся за год, — все наконец прорвалось и вытекало слезами.
Я сделал единственное, что мог: потянулся через стол, взял ее за руку, поднес к своим губам и нежно поцеловал.
Я продолжал держать ее руку, пока она плакала. Через какое-то время я снова потянулся через стол и бережно вытер ей глаза салфеткой. Я сказал Дебби, что всегда буду рядом, если ей захочется поплакать, и после этих слов, уж не знаю почему, слезы полились в три ручья. Но потом она улыбнулась, и не думаю, чтобы солнце когда-нибудь выглядело краше после дождя.
И тогда я рассказал ей дурацкую историю о том, как догонял свою собаку и при полном параде шлепнулся в грязь.
Дебби смеялась от души. Должно быть, мне никогда не понять, как это у женщин получается: из глубины отчаяния — к радостному смеху, и все за пять минут. У мужчины от таких пертурбаций может поехать крыша, но женщинам, я думаю, это только на пользу.
Мы с Дебби вышли из ресторана немножечко пьяные и весело зашлепали по лужам под дождем. Ночные улицы были совершенно пусты. Промчался запоздалый грузовик и щедро окатил нас грязью. Захлебываясь от хохота, мы долго махали ему вслед.
В общем, если я еще когда-нибудь увижу Марка Макклюра, то непременно поблагодарю его за три очень важных вещи. Во-первых, за все его картины, что Марка, разумеется, ничуть не удивит. Во-вторых, за то, что он однажды рассказал мне о женщинах; скорее всего, и это его не удивит. А в-третьих…
Третья вещь, за которую я обязан его поблагодарить, — моя жена. И вот этого Марк уж точно не ожидает.
Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА
Видеодром
Тема
Дмитрий Караваев
Подводный мир — исчерпанная тема?
Океан… Удивительная стихия! Стоит заговорить о ней, и самые реальные события приобретают оттенок мистической загадки, и самый невероятный вымысел кажется правдоподобным.
Кадры документального телерепортажа о погибшей атомной субмарине не мудрено спутать с эпизодом фильма о колонии пришельцев в океанской бездне. В отличие от космоса, который по сей день так и не стал местом съемок игрового кинофильма, мировой океан уже не раз выступал натурой фантастических блокбастеров.
Чей брат Ихтиандр?
Весной 1961 года советский кинозритель заболел «ихтиандроманией». На «Человека-амфибию», фильм Геннадия Казанского и Владимира Чеботарева, в очереди за билетами стоял и стар и млад. Конечно, кого-то привлекала история страстной любви молодых и красивых героев В.Коренева и А.Вертинской, кто-то наслаждался стилизованными под «запад» песнями А.Петрова («Нам бы всем на дно!» — первый советский рок-н-ролл), но все же главным «аттракционом» фильма был океан, в просторах которого, сверкая серебристым костюмом, вольготно резвился Ихтиандр, юноша с акульими жабрами.