Журнал «Если», 2004 № 05
Шрифт:
— Вы не специалист, а у них психология вообще отсутствует.
— О чем вы говорите! Психология есть у всех. Даже у животных!
— Ну да, она у них есть (сглатывает), но как наука, как предмет изучения психология отсутствует. На их планете психологию не изучают.
— Но должно же у них что-то быть!
Фарбер кивнул.
— Конечно. У них есть истинные лица.
— Неоценимая помощь! — воскликнула я. — Хотите знать истинное лицо лазарянина, стоящего вон с того края?
Он начал возражать, что ему не разрешено смотреть,
— Неважно. Все равно вы не поверите, даже если увидите.
Он хотел отойти, но я ухватила его за локоть.
— Э-эй, держитесь поближе, будьте так добры. Я тут работаю без сетки.
— Как и мы все, — буркнул он.
— Заключение выдано, — констатировал Стилтон. — Согласно вьюеру, этот инопланетянин говорит правду.
Я уставилась на образ Энтуотер на экране. Она была очень привлекательной женщиной. У кого-то из ее родителей обнаружились предки в Японии, и что бы там еще ни подметалось к этим генам, оно обеспечило ей лицо, которое хорошо выдерживает атаки старения. И чертовски жаль, что ей не придется стареть и дальше… или? Стареют ли истинные лица? Предположительно, этого никто не знает. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО. Но кто-то же должен знать. Должен же иметься какой-нибудь лазарянский хранитель запретных знаний, разве нет?
Я отмахнулась от этих мыслей, как от бесплодных. Если такие лазаряне и имеются, вероятнее всего, они не покидают Лазаря… Или Ла-а-ЗА-АР-иии, или как еще эта чертова планета называется.
— Чего вы хотите? — спросил у меня Стилтон. — Мне сменить этот кадр на следующий?
— Ты с ним покончил?
— А ты? — он запустил пальцы в свои черные кудри. — Вспомни, больше мы его не увидим, а потому убедись, что с тебя достаточно.
— Я не так уж в этом уверена, — сказала я, когда он пустил запись дальше. Показатели на шкале застыли, пока видео с ними не поравнялось.
— О чем ты? — спросил Стилтон.
Я указала на вьюер.
— А вот о чем. — Я увддела, как Стилтон покрылся потом, когда на экране вновь возникло лицо Энтуотер.
— Чему ты удивляешься? — спросила я. — Они же все твердили од-ло и то же. — Я посмотрела на Фарбера. — Все, кроме одного.
Фарбер уставился на меня, в недоумении сглатывая. Очевидно, голос последнего лазарянина не достиг его ушей. Или он просто слушал вполуха.
На этот раз мы просматривали видео синхронно с программой детектора лжи… Я следила за лицом, а Стилтон читал показатели. Я хотела запечатлеть это лицо в памяти. Оно не было полностью идентично первому, но различия улавливались мелкие — ширина лица, длина носа, размер подбородка. Вполне понятно — ведь головы лазарян должны различаться величиной, так что лицо подгонялось под размеры данной головы. Прокрустово лицо. Нет, истинное лицо на прокрустовой голове.
Стилтон горько вздохнул.
— Этот тоже говорит правду. Во всяком случае, так указано здесь. В программу вкралась ошибка, но как мы можем проверить…
Он снова вздохнул.
— Продолжай, — сказала я. — Может быть, мы увидим какой-нибудь вариант.
Стилтон ответил мне злобным взглядом.
— Но мы уже видели несовпадения, — пояснила я,
Он вернул предыдущие изображения.
— Ты права. Но все несовпадения чисто физические. Пульс, температура кожи — такие же различия есть и у людей. Во всяком случае, у стандартно здоровых людей.
— Ну так посмотрим, может, кто-то из них не отличается стандартным здоровьем.
Теперь он почти улыбнулся.
— Оказывается, ты мне нравишься больше, чем я думал, — сказал он и снова сосредоточился на вьюере.
Но, конечно, я была слишком оптимистична. Лицо Энтуотер возникало, исчезало и возникало вновь и вновь без единого значимого отклонения. Возможно, это что-то означало — да только мы не могли понять, что именно.
Ну, хотя бы семнадцатый лазарянин выглядел, как Фарбер. Меня очень утешила мысль, что моя догадка оказалась верной. Но она не смягчила факта: вьюер показал, что этот лазарянин тоже говорит правду, только правду и ничего, кроме правды.
— Скорее всего, в программу вкралась ошибка, — сказал Стилтон.
— Надо сменить программу, проверить всех людей и устроиться покомфортабельнее в нашем новом доме. Торчать нам тут еще долго, и не мешало бы вспомнить, что в детстве мы не смущались, садясь на горшок.
— Нет, — возразила я, вставая и глядя на Тинта-а. Фарбер шагнул ко мне, и Стилтон поднялся на ноги, прикрывая меня с левого фланга.
— Я понимаю твои чувства, связанные с горшком, — сказал он, — но сейчас не время расстраиваться по такому поводу.
— Я имела в виду, что в программе никакой ошибки нет… и я обойдусь без горшка. — Я почти вплотную приблизилась к Тинта-а, он не отодвинулся. — Программа не полна. У нас нет эталона.
— Чего-чего? — подозрительно спросил Фарбер.
— Эталона, — повторила я, глядя на Тинта-а. — Стандарта для сравнения с остальными лазарянами.
Стилтон едва не перепрыгнул через стол.
— На тех же условиях, что и остальные лазаряне, — сказала я. — Тинта-а, ваш черед разоблачиться.
— Тинта-а уже разоблачился, — испуганно сказал Стилтон.
Лазарянин бросился мимо меня к столу, но Стилтон уже схватил вьюер.
— Назад, — приказал он, пятясь. — Не то я обернусь, и все присутствующие увидят изображение на экране.
Перегнувшийся через стол Тинта-а заколебался, а затем медленно выпрямился.
— Вы не дааааааалжны видеть.
— Я уже видел, — отчеканил Стилтон. — Вы ведь не сказали, что уже проходили эту процедуру.
— Нет. Я не сказа-ал. — Тинта-а попятился от стола, но Стилтон не сдвинулся с места. Он поманил меня к себе и отнял вьюер от груди.
Тинта-а был либо дипломатом до мозга костей, либо пребывал в полной нерешительности. Его истинное лицо оказалось гротескной смесью лица Энтуотер с лицом Фарбера. Нет, это не было «лоскутное одеяло» — физиономия вибрировала, словно черты двух лиц не то перетекали с одного на другое, не то сплавлялись и каким-то образом застыли на середине этого процесса.