Журнал «Если», 2006 № 04
Шрифт:
— Что, невесело? — спросил Том. — А других жечь весело было? Теперь на себя примерь.
Рэндол зашел в башню. Беатрис сидела на краю постели, прижимая к себе обоих мальчишек. Кажется, все это время они так и пробыли, замерев.
— Вот видишь, — сказал Рэндол, — я же обещал, что все будет хорошо. Я знаю, ты не хочешь видеть этого дутого мага, но я сейчас разберусь с ним. А тебе лучше отсюда выйти, огонь слишком близко. Никто не знает, чем закончится сегодняшний пожар.
— Конечно, мы сейчас выйдем, — ответила Беатрис, улыбнувшись слабой, но настоящей улыбкой.
Рэндол выбрал
— Будешь пытать? — проскрипел колдун.
— Зачем? Это ты специалист по пыткам, так не суди других по себе. Я не стану даже вешать тебя, не хочу марать честную веревку. Я тебя отпущу, и ты уйдешь. Но сначала надо предупредить добрых людей, кто перед ними, а то ведь ты снова можешь начать свои мерзости. Кстати, это идею подсказал мне ты, — Рэндол клещами шевельнул железяку, черневшую на углях. — В мире ничего не бывает просто так. Раз ты выпросил у меня это железо, а потом вернул назад, значит, в этом есть смысл. Я понимаю, ты хотел превратить мое жилище в мрачную пещеру, украсив его костями виверны и орудиями пыток. Вместо этого череп болотного гада упал тебе на голову. А теперь и пыточный инструмент пригодится. Знаешь, что это? Это тавро, которым мои не слишком гуманные, но достойные предки клеймили пойманных воров. Подожди, сейчас оно раскалится как следует. В наше время уже не встретишь преступника, клеймленого таким образом, ты сможешь неплохо зарабатывать на ярмарках, рассказывая свою историю.
— Лучше повесь! — прошипел маг.
— Захочешь — повесишься сам. А меня избавь.
Рэндол вернулся к костерку, пошевелил клещами угли, потом ухватил железо и крикнул:
— Томми, придержи нашему гостю голову, чтобы он не дернулся ненароком!
Горячее железо впечаталось в морщинистый лоб, Эхоу взвыл, дергаясь, но Рэндол продолжал вдавливать клеймо, пока плоть под раскаленным металлом не перестала шипеть.
— Вот и все, — сказал Рэндол, отбросив инструмент. — Ты свободен. Том, развяжи его.
— Подождите, подождите минуту! — раздался крик.
По дороге, обсаженной старыми липами, на которых никто так и не был повешен, торопились двое. Впереди Райнихт, следом старичок в яркой одежде нездешнего покроя.
— Успели! — отдуваясь произнес старичок. — Позвольте представиться: Максон — маг и чародей, к вашим услугам. Насколько я понимаю, вы собираетесь вешать этого негодяя. Я хотел бы присутствовать при экзекуции, если не возражаете.
— Вынужден вас огорчить, — ответил Рэндол, поклонившись. — Я решил отпустить господина Эхоу, не повесив.
— Но как же?… — вскинулся Максон.
— Мне кажется, — мягко сказал Райнихт, — лорд Рэндол выбрал наказание, которое страшнее смерти. Покуда наш бывший товарищ горюет о том, чего он не приобрел. Но скоро он поймет, что потерял, и это будет истинный ужас.
Максон пожевал сухими губами.
— Пожалуй, вы правы, друг мой. Вешать его было бы глупо. Но… нельзя же отпустить его просто так…
— А вот здесь я с вами полностью согласен. Нас
— Дело в том, что лоб негодяя уже помечен. И там совсем другие литеры, чем требует традиция.
Райнихт подошел, глянул в лицо Эхоу. Лоб бывшего чародея вспух и покраснел, но выжженное слово «Вор» читалось совершенно четко.
— И что? — спросил Райнихт, брезгливо отвернувшись. — Да, буквы другие, но смысл? Что касается традиций, до сих пор еще никто не клеймил разжалованного волшебника. Они всегда погибали. Мы с вами создадим интересный прецедент.
— В самом деле! — вскричал Максон. — Как я не подумал?
— Начинаем, мэтр Максон.
— Полагаю, его следует все-таки отпустить, — вмешался Рэндол. — Он уже наказан и, главное, никому больше не сможет причинить зла.
— Мы его отпустим, — успокаивающе произнес Райнихт. — Наше колдовство вреда здоровью не причинит. Но закон должен быть исполнен.
— Называвший себя магом, яви свое искусство! — торжествующе возопил Максон. Затем он повернулся к Райнихту и произнес буднично: — Я не наблюдаю в нем никакой силы.
— Я был, был великим магом! — взвыл Эхоу. — Это вы, негодяи, подло отняли мою силу! Вы не смеете делать этого!
— Я тоже не могу обнаружить ни малейших проявлений силы, — не обращая внимания на крик, произнес Райнихт. — Перед нами явный самозванец. Приступайте, коллега. Это ваше право.
Максон вздел руку со скрюченными пальцами. Казалось, сейчас он вцепится в глаза Эхоу, но и без того связанный, тот визжал и бился сильней, чем в ту минуту, когда его жгло железо.
Не коснувшись лба, Максон опустил руку. Слово «Вор» на лбу Эхоу вспыхнуло ярким, негасимым светом.
— Теперь можно развязывать, — кивнул Райнихт.
Почувствовав свободу, Эхоу вскочил и бросился бежать. Том Брэдли засвистел вслед.
— Замечательно! — объявил Максон, потирая ладони. — Мне кажется, следует отметить столь удачное завершение дела.
Меньше всего Рэндолу хотелось что-либо отмечать с этим человеком, а вернее, магом. По счастью, Райнихт выручил его.
— Согласен, друг мой, — сказал он. — Вы пока ступайте, распорядитесь насчет праздника, а я доделаю кое-какие мелочи и подойду.
Максон расплылся в улыбке, послал присутствующим воздушный поцелуй и исчез.
— Я правильно сделал, забыв пригласить вас на пирушку к Максону? — спросил Райнихт. — Мне кажется, вы не слишком рвались туда. К тому же ваша жена скорее сгорит в башне, чем выйдет, пока мы здесь.
— Спасибо, — сказал Рэндол. — Вы очень добры.
— Я не добр, — поправил Райнихт. — Я всего лишь справедлив. Мне показалось справедливым, чтобы вашей жене вернулся разум, — она здорова. Мне показалось справедливым, чтобы гадина Максон мог поквитаться с обидчиком; Максон сполна насладился местью. А доброта здесь ни при чем, это понятие бытует только среди людей. Мне нет дела, что, по мнению окрестных поселян, ваша супруга добра, а Максон — зол. Пусть с этими вопросами разбираются любители копаться в этических проблемах. Я всего лишь блюду закон справедливости, да и то лишь в те минуты, когда мне приходится колдовать. Может быть, я не прав?