Журнал «Если», 2006 № 04
Шрифт:
Валит снег. Валит и валит.
Нет на него никакой управы. Да еще как валит!
Так что за снежной пеленой не видно ни сосен, морозом посеребренных до самых кончиков иголок, ни белых сугробов по сторонам от железнодорожного полотна, ни самой дороги.
Зима в России — больше чем зима. В Москве — стихийное бедствие. Ну, а ежели дело происходит не где-то там в столице, а в самой Сибири, вдали от больших городов и районных центров, тут разговор особый. Тут зима
Слепит снег глаза. В двух шагах ничего не видно. Кажется, провалился мир в белую пустоту и не осталось в нем ничего, кроме белого снега и мороза, который и не трескучий вовсе, а онемевший. И если вслушиваться в него долго-долго, то начинаешь думать, а может, и не врал вовсе барон про замерзшие звуки?
Но вдруг — у-у-у-у! — разрывает морозное безмолвие далекий гудок локомотива. Это он заранее возвещает о своем прибытии тем, кто ждет его на затерянном в тайге полустанке.
Хотя, собственно, и полустанка никакого нет. Был когда-то, да сгинул в небытие. То ли за ненадобностью, то ли из-за отсутствия бюджетных средств, успешно разворованных по дороге из Москвы. Путь-то ведь не близкий. Так что остались от полустанка только вывеска с названием — «Дикое» — да будка обходчика с заколоченными дверью и окнами. И поезда здесь уже не останавливаются.
Кроме одного.
Жители расположенной неподалеку деревушки — меньше десяти дворов осталось — называют поезд сей не по номеру, и не по месту назначения, и даже не фирменным именем — «Амур», там, или «Байкал», — а уважительно: «Литерный». Что слово сие мудреное означает, никто в деревне не знает. Но зато как звучит — «Литерный»! Красиво и многозначительно. И никто даже слушать не желает старого диссидента деда Матвея, того, что на последних выборах агитировал односельчан за нынешнего президента не голосовать, который знай себе твердит, что поезд называется «Лидерный», от слова «лидер». «Литерный» ведь куда лучше звучит. Представительнее.
Локомотив с округлыми формами, похожий на летящую точно в цель ракету класса «земля-земля», вынырнул из-за снежной пелены, прогудел еще раз и начал тормозить.
На обычный поезд «Литерный» точно не был похож. И дело не только в локомотиве, формой и статью своей разительно отличающемся от тех, что курсируют по железным дорогам России. Прицеплены к нему семь вагонов, обшитые стальными листами, с металлическими жалюзи на окнах и круглыми, как в подводной лодке, иллюминаторами на дверях. Навроде того поезда, на котором северокорейский лидер через всю страну в Москву ездил. Только малость получше. При этом сверху все землистой краской замазано, чтобы на обычные товарные вагоны похоже было.
Проскочив чуть дальше вывески «Дикое», локомотив остановился. А из-за домика обходчика тотчас же выбежали две упакованные в тулупы, валенки и платки и из-за этого кажущиеся бесформенными фигуры. У каждой в руках огромные, туго набитые сумки, в каких вьетнамцы товар возят, да еще и на спинах баулы.
Едва поезд остановился, как в первом от локомотива вагоне дверь открылась, и вниз, прямо в снег, упала маленькая, ладная лесенка с перильцами. А в проеме дверном показался младший лейтенант в «пэша», едва не до пупа расстегнутом, — чтобы надетая под ним тельняшка видна была. Нипочем молодцу мороз! Только на руках перчатки, потому как за
Но едва увидав людей с сумками, посуровел младший лейтенант. Да как гаркнет:
— Петровна! Совсем очумела! Кого еще с собой приволокла?!
— Да это ж Ритка, племянница моя! — выдохнула облако пара одна из фигур.
— Да хоть мать родная, мне-то что! — всполошено замахал руками младший лейтенант. — Ты что, не в курсе, у нас объект повышенной секретности! Мы ж здесь не то что останавливаться, а даже тормозить права не имеем!
Петровна непременно замахала бы в ответ руками, да только оттянуты они были тяжеленными сумками. Поэтому она лишь голос повысила.
— Да знаю я, знаю! Полковник мне говорил!
— Ну, а раз знаешь, так чего ж племянницу с собой приперла?
— Мне ее в Лихое отправить нужно.
— И что с того?
— Думала, может, захватите?
— Совсем рехнулась, тетка! — как подстреленный влет лебедь крылами, всплеснул руками младший лейтенант.
— Мне полковник в прошлый раз обещал!
— Пьяный был, потому и обещал, — понизил голос младший лейтенант.
— А ты позови его, Вовчик, — ласково попросила Петровна. — Может, он и сегодня того… В смысле, добрый.
— Ничего не выйдет, Петровна, — решительно тряхнул кудрями младший лейтенант. — Полковник сейчас с самим, — Вовчик указал пальцем вверх, на засыпающие землю снегом небеса, — разговаривает.
— Молится, что ли? — удивилась тетка.
— Да что ты мелешь, Петровна! — в сердцах плюнул в снег младший лейтенант Вовчик. — С верховным главнокомандующим разговаривает!
— Да ну! — обомлела Петровна. — Он что ж, верховный этот, в поезде у вас сейчас?
— Отсталая ты, Петровна, — усмехнувшись, качнул головой младший лейтенант. — Это мы раньше только ракеты делать умели, за что, надо сказать, нас во всем мире любили и уважали. А нынче у нас высокие технологии! — Вовчик показал тетке указательный палец. — Во как!
— А, ну, если так, — задумчиво произнесла Петровна.
— Короче, — хлопнул в ладоши младший лейтенант Вовчик. — Хорош болтать, давай чейнджем займемся.
— Не-а, — покачала головой Петровна. — Ежели Ритку мою не берете, значит никакого вам чейнджа не будет. И самогона тоже!
— Это как же так? — растерянно развел руками Вовчик.
— А вот так! — притопнула для убедительности ногой Петровна. — И я представляю, какой у тебя будет бледный вид, Вовчик, когда ты станешь докладывать об этом своему полковнику!
Младший лейтенант нервно куснул губу и посмотрел на часы. Непредусмотренная расписанием стоянка поезда особого назначения неоправданно затягивалась. Да и холодно становилось, однако.
— А если что, ты ему, полковнику-то своему, напомни, Вовчик, — уже ласково произнесла Петровна. — Про то, что он мне обещал. Может быть, вспомнит… А нет, так, может, и без того войдет в положение. Он ведь человек душевный.
— Ладно, давай! — решительно махнул рукой младший лейтенант.
— Давай! — подтолкнула племянницу Петровна.