Журнал «Если», 2006 № 10
Шрифт:
Госпиталь располагался рядом с часовней и был просто бревенчатым бараком, крытым пальмовыми листьями.
Острый запах антисептика ударил в ноздри.
— Сюда!
Черный санитар с фонарем шествовал за ними, держась на изрядном расстоянии.
Суконная куртка незнакомца была наглухо застегнута. Отец Игнасио наклонился и расстегнул медную пуговицу у ворота.
— Нет, господин!
— Хватит, Джереми. Стой спокойно.
Фонарь плясал в руках у санитара, и оттого
— Дагор, господин! Это дагор!
— Перестань, — с укором сказал отец Игнасио, — это всего лишь легенда.
Пуговицы никак не хотели расстегиваться, и он взял ножницы с цинкового подноса на тумбочке. Отец Игнасио подхватил ткань у ворота и решительно щелкнул ножницами.
Мэри отчаянно завизжала.
Во дворе, стоя у дощатого стола, отец Игнасио слил кипяток и разложил инструменты на лотке. Луч солнца отскочил от скальпеля и прыгнул ему в глаза. Отец Игнасио зажмурился.
Мэри привычно скатывала бинты. Лишь на мгновение ее тонкие пальцы с коротко остриженными ногтями дрогнули.
— Это не опасно? — робко спросила она.
— Не знаю, — сказал отец Игнасио, — это демон, без сомнения. Но, похоже, святой водой тут не обойтись.
Он вздохнул.
— К тому же… это вредит пациенту, сестра Мэри. Вы только поглядите, как он истощен.
Отец Игнасио решительно подхватил лоток, шагнул в палату — и резко остановился.
Не считая ночного пришельца да старика-туземца на койке у окна, который притащился сюда умирать в покое и относительной сытости, госпиталь был пуст.
Ни старухи с лейшманиозом, ни охотника, чье предплечье порвал леопард, ни крестьянина со сломанной ногой, ни мальчишки с острым приступом малярии…
Они ушли тайно: те, кто еще мог ходить, унесли остальных.
А ведь сколько времени он потратил на то, чтобы убедить их лечиться здесь, а не у своих шаманов! И когда они наконец-то поверили…
— Джереми, — он высунул голову за малярийный полог.
Молчание.
Теперь только он осознал, что непривычная тишина царит по всей миссии.
Слуги ушли. Все. Даже мальчишка-повар.
Пришелец по-прежнему лежал на койке, укрытый до подбородка простыней, поверх которой вытянуты исхудалые руки. Простыня слегка топорщилась на груди.
Глаза были закрыты.
— Ладно, — сквозь зубы сказал отец Игнасио. — Что ж поделаешь…
«Надо выполнять свой долг, — подумал он, — надо во что бы то ни стало выполнять свой долг».
— Мэри? — спросил он, не оборачиваясь.
— Я здесь, отец Игнасио, — шепотом ответили за спиной.
Он подошел к больному,
Маленькая сморщенная головка приподнялась с груди пациента. Ее поддерживала пара хилых рудиментарных ручек. Глаза-щелки разомкнулись и уставились на отца Игнасио. Они были желтыми, с узкими змеиными зрачками.
Сам же пациент не шевелился, лишь глазные яблоки все ходили под сомкнутыми веками.
— Я думал, это легенда, — устало сказал отец Игнасио. — Выдумки. Туземцы часто выдумывают. Ведь они язычники.
Он привычно разжег спиртовку и теперь прокаливал скальпель, водя его туда-сюда над синеватым язычком пламени.
Желтые глаза неотрывно следили за лицом отца Игнасио. Щель рта приоткрылась.
— Не делай этого, белый человек!
Голос был высокий и пронзительный — у отца Игнасио заломило виски.
— Ты — исчадие ада, — сухо сказал отец Игнасио. — Ты должен быть истреблен. У этой земли много демонов. Ты — один из них.
— Тогда полей меня своей волшебной водой, — визгливо предложило существо. — Я знаю, ваши демоны ее не выносят.
— Оно… разговаривает? — изумленно прошептала у него за спиной Мэри. — Оно знает о святой воде?
— Оно знает все, что знает его хозяин, — пояснил отец Игнасио, и скальпель не дрожал в его руке. — По крайней мере, так гласит легенда.
Жабье личико мучительно искривилось в усмешке.
— Если ты коснешься меня своим железом, пришелец, — проскрипело оно, — я убью его.
Больной на подушках заметался беспокойней, дыхание его стало хриплым, лицо посинело.
Мэри за спиной у отца Игнасио тихо охнула.
— Ты и сам умрешь, — возразил отец Игнасио.
— Какая разница? Ведь ты все равно собираешься меня убить!
Больной открыл глаза. Они были ярко-синие.
— Нет, — выдохнул он, — нет!
И поднял слабую руку, пытаясь оттолкнуть скальпель отца Игнасио.
— Убери свой ножик, старик, — пискнуло существо.
Тело лежащего выгнулось дугой. Глаза закатились.
— Он умрет, — лихорадочно шептала Мэри за спиной отца Игнасио. — Нет, нет, нет…
Отец Игнасио опустил руку.
— Откуда он пришел, отец Игнасио, как вы думаете?
— Из преисподней.
— Нет, я говорю о… человеке…
— Не знаю, сестра Мэри. Вы же видели, до чего он истощен. Он мог прийти издалека. Говорят, дагор ведет своего хозяина, когда тот уже не может идти сам. Просто… ну… двигает за него руками и ногами. Нет, мне интересно другое.
— Да? — тонкие пальцы убрали выбившуюся из-под косынки русую прядь.