Журнал «Если», 2009 № 04
Шрифт:
Поэтому и погиб Карл, когда прибор не сработал. Время для него ускорилось. Кто знает, может, тогда он и увидел огни. Время идет, вещи появляются и меняются, как, например, свет давно погасших звезд, который до сих пор движется к нам и виден издалека. По крайней мере, он не умирал в страхе.
А вдруг?! Умирал, думая, что он один в этой большой пустой Комнате.
Думая, что мы бросили его.
Как все остальные души, затерянные в этом ужасном месте.
Мы
Мы сделаем это на «Бизнесе».
Мы заполняем судовой журнал, скачиваем информацию, снимаем снаряжение — то есть делаем все, что полагается в конце погружения. При этом все молчат и стараются не смотреть на лежащее на полу тело.
Потом Родерик уходит в рубку. Микк садится рядом с Карлом, словно одним взглядом может вернуть его к жизни. Я вынимаю прибор. Он все еще включен. Огоньки по-прежнему бегут по низу прибора, образуя такой же рисунок, как в тот момент, когда я взяла его у Микка.
Я выключаю его, но тут же включаю снова. И не чувствую вибраций. Ничего, показывающего, что эта штука работает. Ничто не изменяется вокруг меня. Ни колебаний воздуха, ни аудиогаллюцинаций.
Ничего. Совсем как раньше.
Мне следовало бы увидеть в этом предостережение. Но я была слепа.
И виновна в том, что доверилась технологии, принципа которой не понимала.
Через несколько минут скип прибывает на «Бизнес». Родерик посылает сигнал, и мы опускаемся на причальную платформу. Двери за нами закрываются, и начинается обратный отсчет, пока идет восстановление атмосферы внутри причала.
Пока еще никто, кроме нас, не знает о смерти Карла. Никто не знает, как блистательно мы провалились.
Я говорю Родерику и Микку, что Карл должен остаться на скипе. Мы пошлем кого-то из команды вынести его, а я пока просмотрю заполненные им документы, чтобы мы смогли позаботиться об останках согласно его последней воле.
Я также приказываю им не слишком распускать языки до сегодняшнего вечернего совещания в салоне. Потом я беру прибор, сую портативный компьютер в карман и покидаю скип. Я должна первой встретиться с командой и рассказать о катастрофе.
Мой отец и Райя стоят у двери. Рядом никого больше нет, и у меня складывается отчетливое впечатление, что они помешали прийти остальным.
Отец улыбается. Райя с надеждой смотрит на меня. Они каким-то образом пронюхали, что мы были в Комнате. Куда деваются все мои добрые намерения? Я швыряю в них прибор.
— Эта чертова штука не сработала.
Прибор катится по полу. Отец пристально смотрит на меня. Райя нагибается, чтобы подобрать прибор. Выпрямившись, она недоуменно хмурится.
—
— Я-то здесь. Но Карл погиб.
— Карл?!
Райя поворачивается к отцу, словно он один понимает, о чем я толкую.
Нужно отдать ему должное, он действительно понимает.
— Ты позволила Карлу войти в Комнату?
— Я ничего не могла ему позволить! — рявкаю я. — Он здесь капитан! Вернее, был капитаном. Но я не поправилась.
— Он сам решил идти. Еще прошлой ночью.
— Ты позволила ему? — повторяет отец.
За спиной слышится стук захлопнувшейся двери скипа. Очевидно, Родерик и Микк собираются присоединиться к нам. Но они останавливаются в нескольких шагах.
— Как это безответственно с твоей стороны, — потрясает прибором Райя. — Я дала прибор тебе с настоятельным пожеланием воспользоваться им.
— В самом деле? — спрашиваю я. — А по-моему, ты дала его мне, чтобы кто-то смог войти в Комнату и вывести твоего отца, что, кстати, невозможно.
— Но должна была идти ты! Это основа нашего соглашения. — Она снова тычет в меня прибором. — Должна была идти ты!
Она не реагирует на сообщение о своем отце! Может, не поняла меня?
— То, чего хочешь ты, — выговариваю я медленно, словно обращаясь к непонятливому ребенку, — невозможно. Твоего отца нельзя вернуть. Почему те, кто входил туда раньше, ничего тебе не объяснили? Не сказали, что эта проклятая Комната совершенно пуста?!
— Не мы виноваты в его гибели, — шипит она. — Ты не следовала моим инструкциям.
На этот раз она точно меня расслышала. И, очевидно, ей совершенно все равно. Она знала, что в этой Комнате. Знала, что ее отца… или чего-то, вроде призрака отца… там нет и быть не может. Я выхватываю у нее прибор.
— Что случится, если я разобью эту штуку?
— Не стоит, — говорит отец, но без всякого испуга. Он смотрит мне в лицо. Не на прибор в моей руке.
Я поворачиваюсь и швыряю его Микку. Он ловит предмет и удивленно вскидывает брови. И держит его так, словно сейчас обожжется. Хотя прибор даже не нагрелся.
Я начинаю надвигаться на отца.
— Объясни-ка, что здесь в действительности происходит?
— Тебе полагалось войти в Комнату, — повторяет он.
— Я и входила. Вошла и вынесла тело друга.
— Он почти мумифицировался, — вставляет Родерик дрожащим голосом. — Что с ним сделали?
Отец смотрит сначала на меня, потом на Райю. Она таращится на Родерика.
— Они входили вдвоем? Вместе? — уточняет она.
— Босс уже все объяснила, — цедит Микк. — Карл вошел один. Это был смелый поступок. Он собирался составить карту. Считал, что у него больше хладнокровия, чем у остальных. И разум яснее.