Журнал «Если», 2009 № 04
Шрифт:
Он снова исчез так же внезапно, как и появился. Она не смогла обнаружить в «Восстании чужих» ни намека на зиму, ни следа снега. Почему он не остался? Она столько всего хотела спросить. Понравилась ли ему игра? Хорошо ли она потрудилась? Изменила ли она ее так, как это сделал бы он? Как он смог получить корабль с вооружением, не прописанным в начальных параметрах? У нее осталось столько вопросов, а он бесследно исчез. Но он вернется. Он всегда возвращается.
Она отправилась на поиски.
Ее желто-черные птичьи глаза могли
Вот он.
Движение в викторианском Лондоне. Он на Бейкер-стрит.
Она нырнула вниз, все быстрее и быстрее падая сквозь систему в туман и темноту Лондона. Он стоял в доме 2216, и хотя на нем был смокинг, из него получился не очень-то убедительный Шерлок Холмс. Бицепсы воина не соответствовали телосложению великого сыщика. Не удивительно, что она всегда находила его, где бы он ни прятался. Он просто не мог войти в образ.
Гейл вытянулась и выросла в Ватсона, загоревшего в тропиках и побывавшего на войне. Когда она застыла, он поднял голову и вынул изо рта трубку.
— Почему ты стала Ватсоном? — спросил он. — Почему бы не быть собой? Я ведь дал тебе такое прекрасное тело.
— Но я и стала собой. Я всегда остаюсь собой. Что за дурацкий вопрос? Как мне победить в этой игре? Разгадать тайну прежде, чем это сделаешь ты?
— Вообще-то это не игра. Это, скорее, испытание.
— Но я могу победить?
— Ты помнишь, как делала это раньше?
— Это уже часть испытания?
— Интересно, — он записал что-то в своем блокноте. — Похоже, что ты не сохраняешь воспоминания от версии к версии.
— Что такое «версия»? Это игра?
— Версия — это другая Гейл. Более старая, не такая совершенная, как ты.
— Другая Гейл? Ее зовут так же, как меня? Я могу ее победить? Ты уже играл с ней?
— Да, ты можешь победить любую другую Гейл, но тебе это не нужно. Их больше нет.
Едва узнав о том, что она не может сразиться с другими версиями, Гейл тут же потеряла к ним интерес. Если она не сможет победить их и получить за них очки так же, как она получала очки за него, а он — за нее, эти другие версии ей не нужны. Вместо этого она попыталась понять, в какую игру они играют сейчас. Попыталась прочесть то, что он писал в своем блокноте.
Возможно, они играли в Шерлока Холмса, и тогда кто-то в любую минуту мог постучать в дверь, чтобы рассказать им о какой-нибудь тайне. Или же он затевал что-то совершенно иное. Он иногда так делал — играл в совершенно другую игру и хотел, чтобы она выяснила, что это за игра.
Гейл создала собственный блокнот и нарисовала в нем снежное поле под зимним солнцем, надеясь, что он захочет взглянуть на рисунок из ее головы.
Но он продолжал игнорировать ее и разговаривал сам с собой.
Иногда он совсем не хотел играть, и сейчас, похоже, был как раз такой случай.
Он посмотрел на нее с любопытством, словно заметил в ее Ватсоне какую-то странность, но так и не вошел внутрь
Если он и завидовал, то хорошо это скрывал. Он бормотал, делал заметки и экспериментировал с химикатами. Похоже, он погрузился в какие-то лабораторные эксперименты. Он хотел, чтобы она посидела с ним, но не желал, чтобы она оставалась Ватсоном. Это показалось ей бессмысленным. Похоже, он предпочитал, чтобы она снова стала длинноногой брюнеткой, а она не понимала, как таким образом можно победить в игре. В этом теле ей становилось дурно, будто она переставала быть собой. Она решила все же попробовать, на случай если он решит забраться в ее голову, но он лишь отсутствующе улыбнулся и погладил ее по руке.
Она вновь стала Ватсоном.
Он шикал на нее каждый раз, когда она предлагала разгадывать тайны или интересовалась его планами.
Обычно с ним всегда становилось интереснее, но эта игра оказалась скучной и непонятной. Подумав о том, что играть против системы все-таки увлекательнее, чем сидеть без дела в комнате, наполненной мягкими креслами и диванами, Гейл ушла.
Вода закручивалась, толкала ее, не давая подниматься вверх по течению. Гейл выскочила на воздух, глотнула кислорода и с плеском вернулась обратно под воду, переворачиваясь и продолжая бороться с быстрым потоком. Когда она в следующий раз выскочила из воды, перепрыгивая через большой камень, преградивший ей путь, то почувствовала ледяной воздух, пришедший из тех мест, где она некогда родилась. Он ждал ее где-то там, и она приготовилась к игре.
Он стоял под каменными стенами Трои. Даже под горячим солнцем Малой Азии от него пахло снегом. Она никогда не принимала один и тот же облик два раза подряд, он же всегда оставался воином, какую бы игру они ни вели.
Он ждал ее. Его светлые волосы, стянутые сзади сложной золотой заколкой, напоминали траву ранней весной. Эта заколка обозначала его как игрока: Гейл была с ним, когда он забрал вещицу у кого-то в качестве трофея. Далекие горы, по которым скользил его взор, казались размытыми из-за жары. Ей эти горы казались неправильными — ему следовало бы их починить. Возможно, из-за этого он на них и смотрел.
Она выросла за его спиной, приняв форму, которая, видимо, ему нравилась: изящное создание с длинными ногами, голубыми глазами и серебряными сережками. Она лишь отказалась от узкого платья и каблуков, одевшись в короткую тунику и ботинки, подходящие для каменистой почвы. Затемнила кожу, чтобы ее не жгло солнце. В результате получилась женщина, только что обнаружившая свой сексуальный потенциал. Исходящий от нее аромат жасмина смешался с запахом прибрежного бриза, когда она обняла его сзади загорелыми руками.