Журнал «ЕСЛИ», 2009 №10 (200)

Журнал ЕСЛИ

– Проходите, проходите, дорогой мой феномен, - с доброжелательной улыбкой сказал он.
– Чай, кофе?

Холостяком профессор не был, более того - женат был уже третий раз и от каждого брака имел детей. Однако сейчас его очередная супруга, она же - его бывшая студентка, отдыхала где-то на море, и квартира профессора стремительно обретала внешность холостяцкой берлоги.

– Феномен не хочет пить, - мрачно сказал Дима.
– Но спасибо за гостеприимство.

– Кра туапа?
– спросил профессор и склонил голову на плечо, наблюдая за Димой.

– Чего?
–

спросил Кабайлов.

– Понятно, - профессор кивнул.
– Ну проходите, проходите…

– Вы узнали, что это за язык?
– занервничал мой друг.
– Вы научились на нем разговаривать?

Профессор смутился.

– Пройдемте… давайте сядем за стол.

Мы прошли на кухню и сели. Петр Семенович налил себе и мне чаю, стал размешивать ложечкой сахар.

– Профессор?

– Сейчас… я формулирую… - он вздохнул.
– Ужасно трудно вести беседу, когда не куришь, когда у тебя нет очков, когда перед тобой не лежит раскрытый блокнот…

– Нечем занять паузу?
– улыбнулся Дима.

– Именно, - признался профессор.
– Когда-то я курил, у меня были очки, а про мой блокнот студенты слагали легенды… Но потом с курением я завязал, очки сменил на линзы, а блокнот… давно уже ничего туда не записывал. Понимаете, Димочка, я не могу дать вам ясного ответа. Что это за язык? Не знаю. Есть легкое сходство с санскритом. Есть легкое сходство с арамейским. Но я и с русским языком сходство могу найти! И с английским! Уверен, если поищу - то и с латынью, и с греческим! Что это значит?

– Что?
– зачарованно спросил Дима.

– Либо очень толковая имитация. Именно что вводящая в заблуждение любого лингвиста из любой страны. Либо… - профессор снова взялся за ложечку.
– Либо некий условный… праязык. Содержащий в себе зерна всех мировых языков… в том числе и сформировавшихся сравнительно недавно…

– Вавилонский, - торжественно сказал Дима.
– Времен до смешения языков!

– Тогда уж «до расслоения языков», - поморщился профессор.
– Господи, да что я несу! Если бы меня услышал любой, подчеркиваю - любой мой коллега, он бы сказал, что я сошел с ума! Профессор Гольянов ударился в псевдонауку! Профессор Гольянов уверен в существовании общего праязыка человечества!

– Но в этом нет чего-то совсем уж нереального, - вставил я.
– Человечество ведь зародилось в одной точке Земли? Где-то в Африке, да?

– Эдем был расположен в Месопотамии, - Кабайлов пожал плечами.
– Широко известный факт. Кстати, даже генетики его подтвердили…

– Ну так у этого первоначального человечества был же один язык?
– продолжал я гнуть свою линию.
– Вот какое-то племя обезьян… мутировало, допустим, от падения уранового метеорита…

Кабайлов обидно захихикал и сказал:

– Давай все же придерживаться фактов. Бог сотворил Адама… ну, понятное дело, используя материал животного происхождения, в том числе и обезьяний. А потом из его же генетического материала создал Еву.

– И они наплодили всех остальных!
– огрызнулся

я.

– Конечно! Он же долго очень жил, в Библии сказано - девятьсот тридцать лет. Читай Книгу Бытия. За этот срок о-го-го сколько можно наплодить!

– Меня радует ваше веселье, - мрачно сказал профессор.

– Профессор, ну я же серьезно!
– воскликнул я.
– Если человечество пошло из одного источника, то был какой-то первый язык. И когда человечество разделилось, то оно этот первый язык просто меняло, но исходя из «оригинала». И потому в этом праязыке есть… да, именно зерна! Зерна будущих языков!

– Я понимаю, - кивнул профессор.
– Но вы бы знали, как смотрит нормальный ученый на человека, который изложит эту версию на полном серьезе.

– И?..
– требовательно спросил Дима.

– И все-таки эта бульварная, фантастическая, популистская версия - единственная, которая хоть что-то объясняет, - признал профессор.
– Ну или… вы чрезвычайно талантливые шутники.

– У меня вообще нет чувства юмора!
– гордо сказал Дима.
– Профессор, так вы смогли этот язык изучить?

– А что вы хотите?
– внезапно спросил профессор.
– Избавиться от навязчивого говорения на непонятном языке? Тогда вам к психотерапевту. Я уверен, что гипноз, лекарства, на худой конец - электрошок вам помогут!

– Или лоботомия, - ехидно вставил я.

– Нет, - гордо игнорируя меня, сказал Дима.
– Я другого хочу. Понять, что именно говорю во сне. Ну… если можно научиться на этом языке говорить, то и разговаривать!

– Зачем?
– всплеснул руками профессор.

– Как зачем? У меня в подсознании древнейший язык! Язык, на котором Господь разговаривал с ангелами! И не выучить его?

– Тогда я объясню вам проблему, - сказал профессор.
– Вы вроде как можете и в обычном состоянии говорить, только смысла не понимаете?

Дима кивнул.

– Я прослушал то, что вы говорите, бодрствуя. Так вот, друг мой. То, что вы произносите «по заказу», - это самая обычная, банальная, скучная глоссолалия. Никакого отношения к вашему просоночному бормотанию она не имеет!

– Совсем?
– жалобно спросил Дима.

– Абсолютно. Вы увлеклись, вам хочется научиться этому праязыку. И вы начинаете его изображать… как умеете. Но это… это ерунда.

– Ну а то, то, что я вначале говорил?
– спросил Дима.

– Слишком мало материала. Будь у меня час-другой вашего монолога… а желательно еще, чтобы вам задавали вопросы, а вы на них отвечали…

Профессор развел руками. Дима сидел, глядя в стол, и медленно багровел. Издеваться над ним я не хотел - видно было, что ему и так несладко. Но удержаться было невозможно.

– Гляп, - сказал я.
– Хлюп-барам-пам!

Дима встал и молча направился в прихожую.

– Молодой человек, попробуйте спать со включенным диктофоном!
– сказал ему вслед профессор. Но Кабайлов уже выскочил за дверь. Я кинулся следом - и успел протиснуться в сдвигающиеся двери лифта. Сказал: