Журнал «Если» 2010 №12
Шрифт:
Позднее мне придется серьезно над этим поразмыслить. А пока у меня другие заботы.
— Как думаешь, долго это еще продлится?
— Будь я проклят, если знаю. — Флойд снова двигался, ослабив хватку, но держась за страховочный канат. — Однако мы вполне можем выбраться наверх, пока не поздно.
Не самое ободряющее предложение, но по мере того, как секунды ожидания превращались в минуты, я настолько расслабилась, что вспомнила об анализаторе.
— Не возражаешь, если я возьму пробу газа?
Флойд рассмеялся:
— Рад, что тебе уже лучше. И что я должен
— Просто открой впускной клапан. Но ради всего святого, не выпускай канат.
То было наше последнее путешествие к инопланетному кораблю. Но к тому времени я уже накопила симпатичный список журнальных статей, начиная с парочки в «Науке» и «Природе», озаглавленных «Обнаружение дочеловеческих артефактов в спутнике Нептуна Тритоне» и «Археологическое исследование инопланетян с щупальцами во внеземном космическом лайнере». Ладно, «космический лайнер» — чистое предположение. Но мы с Флойдом приложили к текстам такие потрясающие фотографии, что журналы проглотили и это.
Бритни, как говорится, дорвалась и писала научные статьи почти ежедневно. Даже анализа пробы газа, выходящего из туннеля, ей хватило на статью. А в местной пыли она вроде бы нашла редкоземельные элементы. Ее вывод: для инопланетян это не было путешествием в один конец. Некоторые из больших разбившихся кораблей были, вероятно, «грузовиками», везущими материалы для постройки электромагнитной катапульты.
В большинстве статей автором оказался я. После событий на Титане она старалась не высовываться, и, хотя здесь имелось много старых выпусков новостей, кроме Пилкина, пожалуй, никто так и не понял, кто она на самом деле. Очевидно, такое положение дел ее устраивало, но меня заставляло нервничать.
А ей тем временем не давал покоя трюк с переносом энергии, выделившейся из силового поля инопланетных кораблей при торможении.
— Не получается, — сказала она в один прекрасный день.
— Что?
— Идея о том, что энергии удара флота в Тритон хватило бы для изменения направления его вращения вокруг Плутона на противоположное. Массы недостаточно. Им пришлось бы лететь с околосветовой скоростью. Тритон на момент столкновения уже должен был находиться на ретроградной орбите, а вся цепочка размышлений, что привела нас к инопланетянам, была чистым везением.
— Ну и что? Разве это не применимо ко многим открытиям? Ищешь одно, а находишь что-то другое? — Черт, да ведь это почти описание моей жизни.
— Ага, — неохотно согласилась Бритни.
— Но, черт побери, а вдруг обе теории верны? Может быть, это вовсе не совпадение?
— Что ты имеешь в виду?
— А если они врезались в Тритон еще на пути сюда, в поясе Койпера, и именно этот удар послал его к Нептуну? Такое можно проделать и с намного меньшим ускорением.
— Мне это нравится! Тогда получается, что Нептун просто перехватил его.
— Или же именно сюда они и предполагали попасть? — Понятия не имею, насколько точно можно такое рассчитать, но альтернатива подобному исходу — послать Тритон внутрь системы, наподобие гигантской кометы. Некоторые события — действительно просто
Зато точно не было совпадением, что на этот раз Бритни указала меня автором получившейся в результате журнальной статьи. Однако мои мысли она изложила настолько сухим академическим языком, что даже смысл названия едва можно было понять: «Энергоперенос после удара нерелятивистского инопланетного флота в донептунский Тритон». Ладно, когда я прочел название несколько раз, то смог уловить его смысл. Но ощущать, как все это приписано мне? Ничего более странного не помню.
— Твоя идея, — пояснила Бритни. — Тебе и вся слава.
— Да я эту писанину едва понимаю. Ее с тем же успехом могли и инопланетяне настрочить.
— Просто именно так это положено делать. Это удачная и понятная идея, и по большей части там даже математика лишь немного сложнее, чем в университетском курсе физики.
Ага, как же. Когда дело касается математики, то представление Бритни о том, что такое «немного», примерно такое же, как и о тарифах на скоростную связь.
Статьи, разумеется, привлекли внимание, а оно в свою очередь — правительство. Шахтеры еще не успели починить ЭМК, как ребята из Женевы конфисковали шахту и присвоили расширению базы наивысший приоритет. А это означало, что запущенные к нам контейнеры становились важнее, чем капсулы с рудой, а наши денечки «в компании Индианы Джонса», как их загадочно назвала Бритни, оказались сочтены. Даже в ее интонациях появилась задумчивость. Очень скоро уже не она будет планировать, чем нам заниматься.
Она хотя бы, как мне кажется, ждала встреч с другими учеными. Я этого не хотел. Вот в чем проблема, когда делаешь величайшие открытия: весь мир протаптывает дорожку к твоей двери.
Сам я всерьез размышлял о том, не лучше ли будет передать все наши данные юристу, чтобы опубликовать их только после моей смерти. Инопланетяне лежат там уже давно. И могут подождать, пока меня не станет. Но даже обсуждать эту идею с Бритни бессмысленно. Она назовет ее аморальной и, возможно, будет права. Конечно, инопланетяне здесь уже давно, зато люди — нет. Подумай, сколько всего мы сможем узнать и так далее. Нет смысла спорить с ней на эту тему, когда я сам могу сыграть ее роль. Кроме того, наверное, в глубине души я не хотел, чтобы она узнала, будто я способен хотя бы подумать о том, что для нее представляется настолько эгоистичным.
Первые контейнеры прибыли уже через несколько месяцев: маленькие штуковины, летящие как раскаленные пули, выстреленные в сторону Нептуна, в атмосферу которого они проникали достаточно глубоко, чтобы срикошетить от атмосферных потоков с повышенной плотностью, которые никто и никогда не наносил на карту. Все это чертовски напоминало выстрел из дробовика: они вылетали из атмосферы под совершенно непредсказуемыми углами. Большую часть следующих трех месяцев мы носились вокруг Нептуна с максимальным ускорением, и нам еще повезло, что мы отловили половину контейнеров.