Журнал «Если» 2010 №12
Шрифт:
Пожалуй, не следовало просить Флойда брать образец ткани. Но инопланетян было много, а у нас имелся лишь один шанс стать первыми. Кроме того, у нас с Флойдом на двоих хватает ученых степеней.
К сожалению, эта просьба означала возвращение на поверхность и обратно, а также немало споров. Я хотела лишь доставить образец на корабль. Флойд не собирался этого делать. Сказал, что слишком велик риск заражения. Скорее всего, это подразумевало, что заразиться мог именно он.
В конце концов, мы пришли к компромиссу и решили воспользоваться портативной версией анализатора «Спектр». Возможностей у него меньше, чем у лабораторной версии, зато мы сможем принести его к инопланетянам, а не наоборот.
— Да
17
Грибковое заболевание, поражающее бобовые растения.
— Нет. Я не твоя подопытная свинка. Дискуссия окончена.
Значит, придется тащить сюда «Спектр».
На мой взгляд, инопланетяне выглядели как… ну… мертвые инопланетяне. По мнению Флойда, они больше походили на маринованную рыбу.
— Знаешь что-нибудь об исландской акуле? — спросил он.
Исландию я могу представить. Акулу — тоже. Но такая комбинация мне никогда не попадалась.
— Вообще-то, нет.
— Это считается деликатесом. Акулу закапывают в песок и оставляют на несколько месяцев. Затем, когда она как следует протухнет, ее выкапывают, вялят и устраивают вечеринку. Представь лютефиск [18] , только побольше. А по сути — это повод дернуть шнапса. Много-много шнапса. Я как-то разок попробовал. На такой вечеринке можно здорово напиться, но так и не смыть этот жуткий вкус во рту.
18
Лютефиск (норв. Lutefisk, швед. Lutfisk, дословно — рыба в щелочи) — традиционное скандинавское рыбное блюдо, приготавливаемое обычно из трески и популярное в Норвегии, Швеции и некоторых районах Финляндии. Для приготовления сушеную рыбу замачивают в растворе гидроксида натрия (ранее использовали березовую золу, также обладающую щелочными свойствами) на трое суток, после чего вымачивают несколько дней в воде. Вследствие химической реакции рыбных белков с щелочью рыба приобретает нежную желеобразную консистенцию и специфический острый запах. Американский кулинарный критик Джеффри Стейнгартен, автор книги «Человек, который ел все», так отзывался о лютефиске: «Лютефиск — это не еда, а оружие массового поражения. Это пример пищи, вкус которой ни на что не похож, но при этом вызывает столь сильные эмоции, что буквально отправляет человека в нокаут».
Хотела я ему сказать, что есть инопланетян будет намного опаснее, чем тащить их в корабль для анализов, но сдержалась. Кроме того, Флойд становился таким, когда его окружала смерть. А я старалась не думать о Джоне. И пусть даже чужаки умерли миллионы лет назад, они все же были разумными существами. Ну и что с того, что рты у них окаймлены щупальцами, глаза без век, а кожа покрыта узором из многоугольников, которые могут быть чешуей, а могут и каким-то артефактом всех этих тысячелетий в состоянии замороженных мумий.
Но Флойд был прав. В фильмах я видела и более странных рыб. Как выяснилось, они, вероятно, даже пахли рыбой. «Спектр», поработав, выдал нам целый список интересных кетонов и альдегидов, и все они наверняка оказались бы весьма заметными для человеческого носа.
Если не считать этого, их биохимия была одновременно и удивительно подобна земной, и удивительно отличающейся. Тоже на основе углерода и тоже, вероятно, с большим количеством воды в тканях, ныне полностью обезвоженных. Но вместо ДНК и белков у них оказались длинные цепочки… короче, точно не скажу,
И все же теория утверждала, что это поразительно землеподобная форма жизни, пусть даже ее ДНК походила на материал для пластиковых пакетов, а из белков можно было бы изготовить корпус нашего корабля. Профессиональным биохимикам придется очень постараться, разбираясь со всем этим.
Но ирония ситуации осталась. Два года назад я боялась инопланетян. Теперь я их нашла. Конечно, вся слава достанется Флойду. Журналистам ведь нужно будет кого-то снимать, и это буду не я. Потому что я этого даже не хочу. Если я придумаю аватар для репортеров, то он приклеится ко мне навсегда. А я все еще стараюсь понять, кем я хочу быть.
Тритон оставался в нашем распоряжении еще пять месяцев. Вторую половину этого срока мы провели в дежурном режиме, готовые догонять капсулы с рудой, но ни у кого на Наяде не возникло желания воспроизвести пакетный запуск Джона, поэтому запуски ограничивались двумя капсулами одновременно, а дежурный режим так и остался дежурным.
К этому времени мы уже исследовали большую часть ближайшего корабля и начали спорить, имеет ли смысл двинуться глубже. Хотя бы сейчас это не был спор «Флойд против меня»: у каждого из нас имелись разные поводы для тревоги, но каждый преодолевал глубоко укоренившийся страх, а это прочная основа для взаимопонимания. Решение было принято, когда произошло извержение гейзера.
Ну, я могла преувеличить, назвав это извержением. Так себе, дуновение ветерка.
Я обнаружила, что, когда думаю о своей смерти, мне не вспоминается моя жизнь. Наверное, потому что я могу вызвать из памяти и воспроизвести любой ее момент или, как минимум, любой из тех, которые я сохраняла с необходимой детализацией, когда хотела. Вместо воспоминаний я начинаю прокручивать симуляции.
— Да успокойся ты, — сказал Флойд. — Это всего лишь ветерок. — Тем не менее он подтянулся ближе к стене.
— Как думаешь, насколько он сильный?
— Не знаю точно, но умеренный. Слишком слабый, чтобы выбросить нас наружу. Я могу разжать пальцы, и ничего не произойдет. — Он начал ослаблять хватку.
— Не надо! — Я запоздало поняла, что опять слежу за моторными импульсами его мозга. — Пожалуйста, не надо!
Он снова прочно держался за стену, но я и теперь четко воспринимала сигналы его тела. Даже с помощью чипа я имела доступ лишь к двум его основным чувствам — осязание, обоняние и вкус остались для меня столь же загадочны, как и прежде. Главная же разница заключалась в том, что я была четко настроена на его проприоцепцию. А это и есть истинное шестое чувство: мышечная моторика, позволяющая человеку поднести вилку ко рту, не воткнув ее себе в глаз.
К счастью, он так и не разжал пальцы. А если бы начал, я могла бы его остановить. И как мне разобраться со своим прошлым? Со своим «подсознанием»? Я не хотела подтолкнуть Флойда на отважный поступок, чтобы спасти Джона, но более чем желаю сделать это ради своей фобии? И как только люди с такой путаницей справляются? Или же именно поэтому у них так много фильмов и книг и таких разных?
Медленно уплыть в ничто — вот мой настоящий кошмар. Идею смерти я могу принять — это всего лишь прекращение потока данных. Зато ад — это сохранение сознания без возможности получать информацию. Или, может быть, чистилище. Я знаю лишь, что была рождена из этого, но не тороплюсь повторить.