Журнал «Компьютерра» N 44 от 28 ноября 2006 года

Компьютерра

Самое интересное, что наиболее продвинутый в техническом плане университет - это университет ХАМАС в Газе. Он называется Исламским университетом Газы (Islamic University of Gaza), но все знают, что это университет ХАМАС. Там самая сильная кафедра мультимедиа, самые лучшие интернет-услуги.

Удивительно.

–  Я был в Наблусе, это один из городов на севере Палестины. Там лагерь беженцев, несколько тысяч человек. Жизнь у них ужасная - каждый день стрельба, то и дело рейды израильских войск. Но при всем этом в лагере есть беспроводная связь, кабельная сеть, скоростное подключение к Интернету, а также как минимум четырнадцать интернет-кафе. Мне жутко интересно было - почему в лагере беженцев так много интернет-кафе?!

Ну и почему?

–  Потому что компьютер

там - это основа жизни вообще. Это единственное средство, чтобы выходить в мир, чтобы зарабатывать деньги, чтобы хоть чем-то заниматься.

В Палестине кто-нибудь занимается программным аутсорсингом?

–  Они начинают. Они стараются. Но это очень тяжело. Потому что зарубежные инвесторы, которые могли бы вложить в Палестину деньги, пока выжидают. Тем не менее там уже есть своя ассоциация ИТ-бизнеса (Palestinian Information Technology Association, PITA), которая объединяет около ста сорока маленьких предприятий. Они занимаются и софтом, и хардом. Есть очень развитое опенсорсное сообщество. Работают с ориентацией на арабский мир в целом, но иногда и на внутренний рынок тоже. Есть большой проект - поставить компьютеры во всех школах. Правительство решило, что ПО для школ должно быть только свободное - чтобы молодежь понимала, что можно дальше все это развивать самим, что мир ПО не сводится к Microsoft.

В 2002 году, когда израильские войска заняли Рамаллу и другие города Западного берега, многие университеты были закрыты. Тогда студенты из Bir Zeit University в течение трех месяцев сделали виртуальный университет - портал под названием Ritaj (ritaj.birzeit.edu/register/?return%5furl=%2f), чтобы люди могли продолжать учебу через компьютер. Потому что по жизни это было нужно, невозможно было без этого жить.

Вот почему у них такие хорошие ИТ-специалисты - потому что жизнь им дала не слишком много других возможностей. По той же причине там (как мне показалось, во всяком случае) намного больше людей старшего возраста, которые пользуются компьютером, чем в других странах, в том числе на Западе.

Кто оплачивает все эти компьютеры, сети - арабские шейхи?

–  Сами палестинцы. Люди там готовы тратить сорок процентов своей зарплаты на сотовый телефон, на компьютер. Кстати, у каждого палестинца как минимум три сотовых телефона. Тоже удивительно.

Как палестинцы относились к тому, что вы приехали изучать их жизнь? С учетом того, что вы прибыли из Англии - почти из Америки, можно сказать.

–  Ни малейших сложностей не было, даже наоборот. Но я ведь не только изучал, я им помогал в плане деловых, технических связей, консультировал - взаимодействовал, в общем. Кстати, среди палестинцев, которым больше сорока, очень много русскоговорящих, и когда они узнавали, что моя фамилия Рогозинский, видели, что я неплохо говорю по-русски, - сразу появлялся контакт (хоть я и не русский, а поляк).

Но главное, что существует некая культурная общность людей, которые занимаются компьютерами - по всему миру. Это выше того, что у нас может быть разная вера, разные этнические корни. И конечно, когда у нас одни цели, одни интересы, это очень помогает найти общий язык.

А есть ощущение, что из этого сообщества айтишников вербуются солдаты кибервойны, или даже активисты террористических групп?

–  Несомненно, и это подтверждается тем, о чем я говорил выше: Израиль не смог подавить связь и командование Хезболлы, а Хезболла прослушивала израильские коммуникации. Но главное оружие в руках Хезболлы или ХАМАС - не их умение писать компьютерные вирусы, а использование Интернета, радио, телевидения для перевода войны в виртуальную и в политическую плоскость, туда, где огневая мощь уже не играет решающей роли.

Как вы думаете, развитие ИТ в Палестине, рост образования в целом, современные средства связи - все это поможет установлению мира?

–  В конце девяностых было много надежд и у палестинцев, и у израильтян, что ИТ может стать одним из мостов к миру. Масса энергии, огромные деньги были затрачены на создание технопарков, находящихся одновременно по обе стороны границы в Газе и на Западном берегу. На самом деле, бум в ИТ-образовании в Палестине как раз и начался с этих инициатив, так как все ожидали, что палестинские программисты будут работать в совместных израильско-палестинских компаниях, и эти компании будут успешны за счет соединения израильских ноу-хау с палестинскими предпринимательскими и программистскими талантами. Потенциал считался огромным, во всяком случае в масштабах арабоязычного рынка. Но увы, когда рухнул мирный процесс, рухнули и надежды на технологии

как мост к прекращению конфликта. После возведения разделительной стены между Израилем и Палестиной, после разрыва всех созданных тогда связей трудно говорить об этих планах иначе как о несбывшейся мечте. Однако некоторый оптимизм внушает то, что израильские и палестинские специалисты продолжают встречаться, продолжают общаться, и на этом, человеческом уровне ничто еще не потеряно.

Парадоксы кибервойны

Часто приходится слышать термин - «кибервойна», но что это такое, по-моему, мало кто понимает. С одной стороны, известно, что до сих пор в мире не отмечено ни одного случая серьезной кибератаки, имевшей террористический характер. С другой стороны, вы цитировали недавно опубликованный американский доклад «Defence Science Board Report» 2000 года, где в качестве двух главных «необычных» (unconventional) угроз США названы: применение ядерного оружия негосударственными акторами и вывод из строя (также негосударственными акторами) национальной информационной инфраструктуры с помощью кибероружия. То есть кибероружие, кибертеррор ставится по грозности на одну доску с атомной бомбой. Что же это такое?

–  Когда-то в СССР был начальником Генштаба маршал Огарков, и его можно назвать отцом концепции информационной войны. Эта концепция вытекала из его идей о революции в военном деле, обусловленной научно-технической революцией. Но в практической области развитие этих идей гораздо быстрее пошло на Западе. В середине девяностых стало ясно, что если страны мира будут широко использовать сетевые технологии (не обязательно военные), то появляется возможность атаковать эти сети программным путем, а также с помощью оружия, которое специально сделано для уничтожения коммуникационных инфраструктур, и военных, и гражданских. Это и было информационное оружие в первоначальном смысле. Но тогда же стало ясно, что нельзя это понятие ограничивать одним направлением. Например, Мартин Либицкий (Martin Libicki), очень заслуженный сотрудник RAND Corporation, в своей классической статье 1995 года «What is Information Warfare?» выделял семь форм информационного оружия, связанных с управлением и командованием, разведкой, психологическим воздействием, электронной борьбой, хакерством, экономической информацией и, наконец, собственно кибероружие для борьбы в «виртуальном мире (in virtual realm)». Тогда большой акцент был сделан на то, чтобы создать группировки, подразделения, занятые исключительно information operations - боевыми операциями в информационной сфере (сейчас таких группировок много). В начале девяностых появилась программная статья «Сyberwar is coming» Джона Аркиллы (John Arquilla) и Дэвида Ронфельдта (David Ronfeldt) где впервые было сказано о том, что не только вооруженные силы государств могут использовать средства коммуникации в военных целях - но и другие группировки: политические, террористические, какие угодно. В этой же статье было введено понятие сетевой войны (netwar) - использование сетевой методологии, чтобы организовать свою деятельность. В отличие от этого, кибервойна (cyberwar) - это использование технологии, кибероружия (cyber weapons).

Но что же это за оружие - программные средства, аппаратные средства? Где сейчас передний край в этой области, какие там высшие достижения?

–  Достижения, несомненно, есть. Но об этом в деталях никогда никто не говорит. Почему? Во-первых, потому, что совершенно неясно, как наличие этих средств борьбы согласуется с международным правом, относящимся к военным действиям. Во-вторых, опыт показывает, что очень легко в случае применения этого оружия определить, кто его использовал. Американские военные, например, говорят, что в истории многократно принималось решение не использовать такое оружие - именно потому, что боялись - если используют, то будет ясно, откуда это идет. Третья вещь: никто на самом деле не знает приемов. Не знают, как это оружие эффективно применить. Ведь его невозможно даже толком испытать. В США сейчас идет работа над тем, чтобы как-то согласовать эти средства с международным правом. Одновременно они пытаются выработать меры, способы оценки эффективности этого оружия. Все это не секретно, но делается на таких, знаете, полуоткрытых обсуждениях и полузакрытых конференциях.

Сегодня на заседании кто-то сказал, что четыре американских университета получили от правительства несколько миллиардов долларов на разработку нового поколения кибероружия.

–  Я этим заявлением докладчика тоже был удивлен, до этого ничего подобного не слышал. Конечно, денег в этой области тратится много, - на защиту от вирусов, от компьютерных атак. Но о разработке средств для кибератак обычно никто не говорит, и вряд ли что-то публикуется в прессе.