Журнал Наш Современник №6 (2001)
Шрифт:
Именно данный ключевой момент - подчинение производства разнокачественных человеческих благ, материальных и духовных потребительных стоимостей чисто количественным законам производства прибыли, то есть меновой стоимости, - и вытекающая отсюда роль денег как господствующей меры всех вещей и отношений определяют собой индустриальный характер капиталистического способа производства, а также всю сопутствующую ему систему базисных и надстроечных ценностей, приоритетов и целей, мотивов экономического и социального поведения.
Они заключаются в том, что:
Богатство общества отождествляется в первую очередь с "огромным скоплением товаров" (К. Маркс), полезных
Общественный прогресс отождествляется соответственно с бесконечным умножением количества и разнообразия товаров.
Производство рассматривается прежде всего как всеобщая эксплуатация физических и интеллектуальных сил человека, ресурсов природы. Господствует принцип: "Что возможно теоретически, то непременно должно быть реализовано практически".
Эффективность производства оценивается преимущественно в категориях количества, без учета качественной стороны дела - текущих социальных издержек, а также возможных последствий для окружающей среды и жизни будущих поколений.
Человек выступает как изолированный "социальный атом", частный собственник, находящийся в состоянии вечной "войны всех против всех".
Естественной ареной и условием человеческого существования признается рынок - товаров, рабочей силы, капиталов, идей и т. д.
Все эти специфические особенности резко отличают капитализм от предшествующих ему общественно-экономических формаций. "У древних,- писал К. Маркс,- мы не встречаем ни одного исследования о том, какая форма земельной собственности и т. д. является самой продуктивной, создает наибольшее богатство. Богатство не выступает как цель производства... Исследуется всегда вопрос: какой способ собственности обеспечивает государству наилучших граждан?" С Марксом, по сути дела, солидарен и Макс Вебер, по выражению которого капиталистическая погоня за прибылью как самоцелью "противоречит нравственным воззрениям целых эпох".
Отделив впервые в мировой истории цели производства от целей человека, капитализм оказал исключительное революционизирующее воздействие на развитие производительных сил, становление мировой системы хозяйства. Но с каждым новым рывком вперед в этой области одновременно выходят на новый уровень и противоречия капиталистической системы.
Об этом наглядно свидетельствует период после второй мировой войны, когда за счет мобилизации и нещадной эксплуатации материальных, трудовых и духовных ресурсов большей части земного шара группа развитых капиталистических стран вступила в стадию так называемого потребительского общества. На этой стадии максимизация массового потребления становится не менее важным условием функционирования капитала, чем максимизация производства.
Анализируя суть происшедшей перемены, крупнейший советский философ М. А. Лифшиц писал: "Было время, когда своеобразие капитализма по отношению к другим способам производства, более ограниченным целями потребления, ясно выражалось в ускоренном развитии производства средств производства. Теперь магнитная стрелка прибыли охотно поворачивается в другую сторону, что привело к некоторому изменению структуры конечного продукта промышленности. В поисках еще не исчерпанных источников жизни капиталистическое общество как бы вернуло свое внимание производству предметов потребления... Но так как основной принцип капиталистического строя остался неизменным, то не может быть и речи о производстве для человека, которое определялось бы его действительными потребностями, взятыми с общественно полезной точки зрения в данных исторических рамках. Парадокс
Речь идет, по сути, о новой форме принуждения к сверхинтенсивному труду, о новейшем способе функционирования капитала, находящего источник прибыли в постоянном переформировании вкусов потребителя. Потребление, как и все стороны общественного бытия при капитализме, фетишизируется. Из естественной функции человеческого организма оно превращается в особый ритуал, в новую "священную обязанность" индивида, от ревностного исполнения которой целиком зависит его социальный статус.
Принуждение к труду выступает, таким образом, в невиданной парадоксальной форме принуждения к потреблению, которое осуществляется разнообразными средствами манипуляции, в первую очередь при помощи рекламы, навязывающей человеку все новые и новые виды потребностей в материальной и духовной сферах. Искусственный, а часто и извращенный, характер потребностей становится здесь скорее нормой, чем исключением, поскольку "новизна ради новизны" превращается в главное потребительное свойство товара, отодвигающее на задний план объективную ценность любого предмета.
Для внешнего наблюдателя, не включенного в подобную систему отношений, принуждение к потреблению кажется вещью совершенно непостижимой и, во всяком случае, куда более привлекательной, чем нужда и недопотребление. В последнем он, разумеется, прав. Капитализм впервые в истории создает объективные предпосылки для ликвидации голода и нищеты. Но делается это в такой форме, которая означает еще большее углубление отчужденного характера капиталистических общественных отношений. Это констатируется всеми сколько-нибудь серьезными и честными мыслителями, каких бы политических и философских взглядов они ни придерживались.
Э. Фромм, например, начинает свою "Революцию надежды" следующим характерным пассажем: "Призрак бродит среди нас, но ясно видят его лишь немногие. Это не прежний призрак коммунизма или фашизма. Этот новый призрак - полностью механизированное общество, нацеленное на максимальное производство материальных благ и их распределение, управляемое компьютерами. В ходе его становления человек, сытый и довольный, но пассивный, безжизненный и бесчувственный, все больше превращается в частицу тотальной машины. С победой нового общества исчезнут индивидуализм и возможность побыть наедине с собой; чувства к другим людям будут задаваться человеку с помощью психологических и прочих средств или же с помощью наркотиков".
Индивидуальная свобода все более утрачивает свое действительное содержание и низводится до возможности выбирать среди сотен и тысяч беспрерывно меняющихся, но фактически идентичных видов одного и того же товара (кандидата в президенты, телесериала, продукта масс-культуры и т. п.) в заранее заданных жестких рамках. Однако даже этот суррогат свободы для меньшинства по-прежнему опирается на возрастающую несвободу большинства. Сверхпотребление "золотого миллиарда", проживающего в господствующих капиталистических странах, базируется на хроническом недопотреблении, относительном и абсолютном обнищании большей части населения Земли.