Журнал Наш Современник №6 (2003)
Шрифт:
С другой стороны: о чем мы пытаемся договориться? Да о том, о чем давно договорились — о создании единого экономического пространства. Кто провалил это решение? Прежде всего Россия, затем Украина. Не надо никаких новых заявлений! Надо выполнять прежние решения о зоне свободной торговли. Ратифицировать договоры, которые мы уже подписали. Россия не хочет! Считает, что много потеряет — 600 миллионов. Так ваш ведущий олигарх открыто продекларировал — у него 8 миллиардов долларов на счету. Сравните — какие-то 600 миллионов!
И потом, почему Россия считает только, сколько потеряет? Почему не считает, сколько приобретет — от увеличения
А Украина? Я сколько раз Кучме говорил: о какой зоне свободной торговли ты заявляешь, когда вместо границы с Россией выстроил цитадель? Осталось только поставить на прямой наводке танки, бронетранспортеры, и все будет, как в 39-м году, когда мы защищались от фашизма. Зачем же декларировать одно, а делать другое?
Но ведь и Россия какой пример подает? Как бы ни было трудно, мы с Ельциным сняли границу, выстроенную Шушкевичем под Смоленском. Что сегодня произошло при вашем демократическом правительстве? Вы восстановили границу. Выворачиваете карманы у белорусов и смотрите, что везут. Чего вы боитесь, если Беларусь невооруженным глазом не видно на фоне России — цитирую вашего президента. И она производит всего 3 процента ВВП России.
Я говорю об этих фактах для того, чтобы вы были реалистами и не питали иллюзий: мол, собрались четыре президента и... Да, я рад, что вы надеетесь. Я не дезавуирую свою подпись под нашим заявлением. Но боюсь, что все опять утонет в болтовне.
Ст. К.: Сейчас мир вступил в полосу, когда действия правительств с очевидностью не совпадают с ясно выраженной позицией большинства населения. Буквально перед отъездом смотрели телепередачу. Ведущая попросила зрителей высказать свое отношение к войне в Ираке. Представьте, 90 процентов позвонивших в студию (а было 15 тысяч звонков) заявили, что агрессором являются США. Ведь это своеобразный референдум. Как Вы думаете, с этим же надо считаться? Неужели какие-то прагматические, сиюминутные интересы могут заглушить столь явно выраженную волю народов?
A. Л.: Отвечая на утверждение корреспондента одного из российских агентств о том, что некоторые руководители стран СНГ поддержали Америку, я сказал, что они просто не слышат свои народы. Ведь 90 процентов населения Грузии, Казахстана, Узбекистана, Украины, тем более Азербайджана, поддерживают иракский народ. А лидеры заявляют о другом. В Беларуси позиция руководителей и народа совпадает. У нас почти все население, за исключением нескольких сот человек, которые имеют гранты и деньги от Запада, осуждает агрессию США. И я от их имени прямо заявляю: это агрессия!
И в России 90 процентов однозначно отвечают на этот вопрос. Ну а те, о ком вы упоминали (они у Познера во “Временах” были), не могут прямо поддержать Штаты, особенно в год выборов. Так они начинают: “Не надо дергать слона в посудной лавке — посуду перетопчет”. Послушайте — всю посуду уже растоптали! Ну а насчет прагматизма — дескать, он заел наших политиков — я спрошу Вас: а какой тут прагматизм? Если относиться прагматично, надо думать о завтрашнем дне: что будет с Россией? Ведь Вы же прекрасно понимаете, что на этом бойня не закончится! Это только начало. В борьбе цивилизаций, в которую втравливают мир, сгорят все, в том числе и Россия. Вот где должен быть прагматизм. А имеет место шкурная политика.
Ст. К.: Вернемся к Беларуси. Я жил у вас, знаю народный тип.
А. Л.: А чего знать? Это
Ст. К.: Хороший народ, очень простодушный, доверчивый, И я боюсь, если не поставить условий при объединении, эти доверчивые люди попадут под пресс российских олигархов. В процессе интеграции надо обезопасить народ от того хищничества, которое развелось у нас на любом уровне. Одна реформа ЖКХ чего стоит! Мне жалко русских людей и ваших тоже будет жалко.
А. Л.: Жалко — такого понятия в глобальной экономике, куда втягивают все новые и новые территории, нет. Так же, как нет и морали. Мы не приемлем рыночной (а на самом деле хищнической) жестокости. Но разве может Беларусь изолироваться от глобальных процессов? Наша задача — свести к минимуму последствия хищнической политики. Обезопасить наш народ от того страшного, что происходит вокруг нас. Мы с Вами, Станислав Юрьевич, не расходимся в оценке происходящего. Но я как политик не свободен в своих действиях. У меня нет даже того, что имеет Россия. Если бы я имел то, что есть у России, все было бы совершенно иначе. Есть же чем поддержать сегодня население у вас. Такие бешеные цены на энергоносители! Где эти деньги? Это же миллиарды и миллиарды долларов — несколько годовых бюджетов страны!
Мне хотелось бы проводить несколько иную политику. Но как, если газ и нефть, которых у нас сегодня не хватает, идут из России? Если бы наша экономика была создана с ориентацией только на собственные ресурсы — водные, лесные, земельные (сельское хозяйство), было бы проще. Но до нас в великой стране проводили разделение труда и создали такую экономику. Я не скажу, что она плохая, наоборот, но чтобы она хорошо работала, нужно много энергоресурсов. А нам загибают такую цену! Так где же взять деньги, чтобы защитить население?
И все-таки мы защищаем. Мы не развалили систему ЖКХ. У нас нет этого дикого воровства последних копеек у людей. Mы все просчитали: 50 процентов платит население, а 50 компенсируем из бюджета. И даже это тяжело для людей — я почувствовал и категорически запретил правительству повышать тарифы. Надо наводить порядок, сокращать затраты. Не надо бросаться все ломать под видом реформы, все разворовывать, а потом заставлять буржуйки в квартирах ставить. Это ведь надо придумать: в такой стране, как Россия — всего 150 миллионов населения, — люди страдают от холода и голода!
Вы правильно ставите вопрос — не получится ли при объединении так, что ваши российские беды перекинутся на нас? Не получится! Народ доверчивый, простодушный, может быть, как Вы сказали. Но есть же руководители.
На последней встрече в Сочи я сказал Владимиру Владимировичу: а я ведь не со всей вашей политикой согласен. Назвал ему то, о чем мы с вами тут говорили. Он думал-думал и говорит: да, если ты не согласен, то вряд ли я смогу затянуть тебя в лоно этой политики. Да нет, отвечаю, дело не в том, что, если я что-то не приемлю, нам не надо думать о Союзе. Все равно жизнь заставляет двигаться в этом направлении: мир так развивается. Но я не хочу идти в рынок, ломая всё и вся. Я провожу политику социальной защиты нашего населения. Но прессингую его: люди должны сами себя обеспечивать, это факт. Конкурировать должны. В рынке я выбираю это: конкуренцию, раскрепощение человека. И одновременно надо поддержать слабого, дать по рукам нечестным дельцам — если по тебе тюрьма плачет, так и иди в тюрьму.