Журнал «Приключения, Фантастика» 1 ' 95
Шрифт:
Валерий Привалихин
ЗОЛОТОЙ МИРАЖ
Приключенческий роман
Часть
Тем августовским ранним погожим утром в Пихтовом произошел случай, который не оставил равнодушным, рассмешил, пожалуй, всех жителей районного городка и долго еще во многих подробностях обсуждался.
А произошло следующее. Стрелок военизированной охраны железнодорожных складов Петр Холмогоров примчался прямо домой к начальнику местного уголовного розыска Нетесову, забарабанил в окно кулаком. Так, что главный пихтовский оперативник, умывавшийся в эту минуту около баньки в огороде, забыв про полотенце, кинулся на стук. Крепкое словцо готово было уже сорваться с губ у старшего лейтенанта; однако застряло в горле при виде устроителя трамтарарама. Охранник Холмогоров был крепко избит. Глаза еле проглядывались в окружьях лиловых щедрых синяков, длинные руки с желтыми от усердного курения пальцами были на запястьях окровавлены, черная форменная одежда во многих местах порвана. Из-под рванья на гимнастерке светилось голое худое тело.
— Напали! — возвестил с громким всхлипыванием охранник, прежде чем Нетесов успел спросить, что стряслось.
— Кто напал, где? — Начальник розыска ладонями смахнул капли воды с лица.
— Наган. Из-за него, как пить дать, напали. Надо бы в госбезопасность, — словно не слыша вопроса, продолжал Холмогоров.
— Да погоди ты с госбезопасностью. Толком объясни: когда, где, кто? — допытывался старший лейтенант. — И тише. — Он оглянулся в сторону веранды, где спал приехавший вчера к нему в гости давний друг Андрей Зимин.
— На дежурстве. Трое, вроде… Или двое. В темноте угляди попробуй… — начал рассказывать Холмогоров.
Из путаных его объяснений вырисовывалась такая картина: около часу ночи к складу, где он нес дежурство, к нему приблизился высокий мужчина и попросил закурить. У Холмогорова была пачка «Памира». Он полез за сигаретами, и тут получил удары кулаками в лицо, потом под ребра. Больше ничего не помнит. Очнулся — связан по рукам и ногам, во рту кляп. Сколько ни пытался освободиться от веревок — бесполезно. Спасибо, свояк Григорий заглянул к нему, кляп вынул и освободил от пут. Холмогоров первым делом убедился, что оружие пропало — и сразу к Нетесову.
— Что ж в дежурную-то часть не побежал? — спросил Нетесов.
— А позвонил я в милицию. И в городскую, и в транспортную. Как же, — ответил охранник.
— Склады, которые стерег Холмогоров, находились почти в самом центре города неподалеку от железнодорожного вокзала в бывшей церкви и в принадлежавшей этой церкви хозяйственной постройке. «Урал», выведенный из гаража по случаю намечавшейся поездки на рыбалку, стоял посреди двора. Нетесов подошел к мотоциклу, вынул из люльки туго набитые рюкзаки.
— Садись. Поедем, — сказал Холмогорову.
— Можно
— Можно, — чуть поколебавшись, согласился Нетесов.
Чтобы не будить домашних, он выкатил «Урал» за ворота.
Мотор взревел, и помчались по свежеутренней серой от пыли асфальтированной улице. Четверти часа не истекло как раздался стук в окошко нетесовского дома, а уже затормозили у обнесенной побеленным дощатым забором приземистой кирпичной церкви-склада.
Едва успели заглушить мотор, подкатил еще мотоцикл — милицейский и тоже трехколесный с дежурным но горотделу оперативником Мамонтовым за рулем и с овчаркой по кличке Таймыр в коляске. Не успела воцариться тишина от тарахтенья второго мотоцикла, подрулил «уазик» транспортной милиции. Пожаловали, правда, не розыскники, а наряд патрульно-постовой службы. Шумно захлопали дверцы.
Нетесов кивком поздоровался сразу со всеми и прошел на складскую территорию. Свояк избитого охранника — Григорий Тимофеев, мужчина лет около пятидесяти в проводниц-кой поношенной форме, в плетенках на босу ногу устремился к нему.
— Сторожу. Чтоб не шастали тут. Следы, значит, — заговорил Тимофеев. — Петьку-то вон как. Зверюги чистые…
— Во сколько пришли? — спросил Нетесов.
— А после дойки. Марья корову подоила, молочка ему понес. Часто носим. Пришел — он точно рыба в сети, запутанный весь. Уж и оттрепыхался. У меня веревки обрезать, значит, нечем. Вон топор подвернулся, — ткнул пальцем Тимофеев в сторону поленницы. — Им…
— Веревки-то где?
— Сохранил. Как же. — Тимофеев нырнул за поясницу, вернулся с мотком бельевой веревки. Пухлый моток не умещался в руках. Длинные и короткие концы резанной веревки свисали вниз, как лапша. — Вот…
Знаком старший лейтенант адресовал его к Мамонтову. Сам занялся с избитым охранником, попросил показать, где Холмогоров стоял в момент нападения.
— Здесь вот, кажется, — Холмогоров кивнул на островок чахлой травы шагах в четырех-пяти от кирпичной Церковной стены.
— Ночью освещение есть?
— Всегда лампочки горят…
— Лицо все-таки видел?
— Ну, видел.
— И не запомнил?
— А чего запоминать было. Знакомые иногда подходят. Кто ж знал, кто этот и зачем идет… Фиксы, вроде, сверкнули, когда курево спросил… А после удары посыпались. Что хочешь помнить, забудешь.
— И как оружие забирали не помнишь?
— Не-е. Григорий не пришел пока, я и не знал, что наган забрали…
— А почему решил, что не один, а двое или даже трое нападавших было?
— Так, когда этот закурить попросил, тени, вроде, за ним мелькнули…
Холмогоров, рассказывая, отвечая на вопросы, глядел на старшего лейтенанта и не замечал, что на почтительном удалении, за забором — дырявым и давно не ремонтированным — собралась и созерцала происходящее, вслушивалась в диалог группка жильцов дома, соседствовавшего с церковью-складом. Некогда это был поповский дом, просторный, и потому давно внутри перестроенный, переделанный под жилье для полдюжины семей.