Журнал "проза сибири" № 1995 г.

Ничего не итожим. Хотя и есть повод: „Проза Сибири“ прожила год и намерена жить дальше.

Пять книжек нового самого что ни на есть толстого журнала, увидели свет вопреки мрачным пророчествам и общеизвестным обстоятельствам.

Иные пророчества походили на приговоры — и года не протянет. Писатели де в Сибири вымерзли, читатели

вымирают в жестокой борьбе за право продать-купить, короче — выжить.

Тяжко старым заслуженным журналам: издаваться не на что и не для кого — падают, падают тиражи... А тут кто-то на новенького! С ума сошли?!

А почему, собственно, и нет, если реальность согласуется со здравомыслием не более, чем землетрясение с таблицей умножения?..

Сошли малость с ума — и выпустили нулевой номер. И выразительный этот ноль на обложке красноречиво указывал: станет разве нормальный человек подсовывать напряженной окружающей среде такой козырный повод для насмешек над собой?

Не лучше и издатели — станут нормальные люди пускаться в столь прекраснодушное предприятие, ничего, кроме расходов, не сулящее?..

Ненормальные!

Норма, впрочем, понятие вполне мифическое.

Да, мы начали с нуля — как бы для упражнений в злословии тем, кому затея с „Прозой Сибири“ заведомо представлялась бредовой.

И злословие состоялось. Перепало нам и иронии. Прогнозы нас тоже не пощадили: вот де и года не протянут...

Что ж. Мы старались отпущенный нам краткий срок прожить так, чтобы не было мучительно больно за упущенные возможности.

Прокатился наш ноль по городам Сибири, перевалил Урал, добрался до столиц. И во многих местах отозвались те, кто вместо того, чтобы сочинять свою жизнь по новому, продолжает сочинять по старинке тексты, теша себя призрачными надеждами на востребованность.

Мы рады этому.

Вы пишите? Значит, Вы наш. Это не значит, что мы Вас непременно напечатаем, но мы непременно Вас прочтем. И будем рады, если сочинение Вам удалось. Вот тогда Вы и станете нашим окончательно.

Про читателей мы пока знаем меньше — не нажили редакционной почты. В некоторой степени мы склонны приписывать сие дороговизне почтовых отправлений. Ибо кое-что мы все-таки знаем, благодаря прессе, охотно откликающейся на выход каждой книжки журнала — от „Вечернего Магадана" до „Литературной газеты".

Была бы словесность, появится и Читатель.

Без толстых журналов какая в Отечестве литературная жизнь?..

Вот и все об „итогах", которые рано подводить. Но повод, согласитесь, немаловажный — год прожили.

Бог в помощь, Авторы!

И Вам, Читатели, дыхания ровного!

К сему: согласие сотрудничать с журналом ПРОЗА СИБИРИ дали —

Николай Александров (Москва), Виктор Астафьев (Красноярск), Андрей Балабуха (Санкт-Петербург), Александр Бирюков (Магадан), Кир Булычев (Москва), Владимир Войнович (Москва-Мюнхен), Евгений Войскунский (Москва), Николай Гацунаев (Москва), Ульяна Глебова (Новосибирск), Георгий Гуревич (Москва), Алексей Декельбаум (Омск). Сергей Другаль (Екатеринбург), Евгений Евтушенко (Москва), Андрей Измайлов (Санкт-Петербург), Александр Кабаков (Москва), Александр Казанцев (Томск), Илья Картушин (Новосибирск), Василий Коньяков (Новосибирск), Виктор Колупаев (Томск), Галина Корнилова (Москва), Владислав Крапивин (Екатеринбург), Андрей Лазарчук (Красноярск), Юлия Латынина (Москва), Святослав Логинов (Санкт-Петербург), Вадим Макшеев (Томск), Вильям Озолин (Барнаул), Евгений Пинаев (Екатеринбург), Валентин Распутин (Иркутск), Александр Рубан (Томск), Вячеслав Рыбаков (Санкт-Петербург), Марк Сергеев (Иркутск), Роман Солнцев (Красноярск),

Андрей Столяров (Санкт-Петербург), Борис Стругацкий (Санкт-Петербург), Михаил Успенский (Красноярск), Александр Чуманов (Арамиль), Вадим Шефнер (Санкт-Петербург), Борис Штерн (Киев), Татьяна Янушевич (Новосибирск).

РЕДАКЦИЯ:

Геннадий Прашкевич (главный редактор),

Замира Ибрагимова,

Владимир Клименко.

Дочь и сына Иван Язев назвал звездными именами.

Гемма — из созвездия Северной Короны.

Арктур — из созвездия Волопаса.

Хотя тому времени больше подошли бы Владлен, Сталина. Или, например, Лора — „Ленин Освободил Рабочих". Ролен — „рожденный Ленинцем". Идея. Сталь... Был выбор. Новая вера, новые боги — новые имена.

Давая их детям, родители заверяли общество в своей благонадежности. И еще, наверное, мистически надеялись на охранную магию самого имени. Как, называя в честь святых, надеются на доброе покровительство небожителя над земным его тезкой.

На что надеялся Иван Язев, подыскав детям опекунов в далеких созвездиях? Да еще и в тех, которые с территории нашей страны и наблюдаются-то не круглый год?

Его увлечение звездами, похоже, границ не знало.

И — до добра не довело. Что, впрочем, не раз случалось с астрономами. Одного сожгли. У другого отняли честь и волю. Третьего запрещали — на парочку веков.

Но великих страдальцев посмертная судьба вознаградила признанием. Труды освоены, имена канонизированы, подвижничество оценено.

Печальнее и горше участь безвестных „еретиков" — и жизнь кончается костром, и мученический конец не приносит бессмертия. В пепел — озарения, труды, надежды. В грязно-серую золу — чистота помыслов, яркость мысли.

Зола, однако, умножает плодородие почвы.

Обвинения в ереси характеризуют обвиняемого не больше, чем самих обвинителей и их время.

Персональное дело новосибирского профессора Ивана Наумовича Язева исключения не составляет. Время в этом „деле“ присутствует и весомо, и грубо, и зримо.

Но и „еретик" выразителен. Через тернии — к звездам. Через звезды — к терниям. С энергией осознанного призвания. С неосторожностью ослепленного собственными прозрениями исследователя..

Натура, судя по всему, не из обыденных. „По всему" — и по тому, что удалось, и по тому, за что растерзали.

Первое требует благодарной памяти и усвоения. Второе — сочувствия, осмысления, разгадки.

В этом году исполняется сто лет со дня рождения Ивана Наумовича Язева.

Он заслужил того, чтобы о нем не забыли. Во всяком случае — в Сибири. (Весь прочий мир пока оставим в покое. Как знать, не обретут ли еще труды астронома Язева признание там раньше, чем здесь... Бывало, и не однажды. За примерами далеко и ходить не надо. Новосибирец Юрий Кондратюк с его скромным „Завоеванием межпланетных пространств" вовсе не землякам обязан посмертной пропиской в „Энциклопедических словарях". Это уж потом, в догонку чужим оценкам, даем своим площадям и улицам имена родных пророков, выплывающих из небытия).