Журнал «Вокруг Света» №03 за 1985 год

Журнал Вокруг Света

— Сесть! — Люди не сели — рухнули в раскаленную пыль. Сколько они так стояли? Час, два? А может, целую вечность?

Махмуд с трудом поднял голову. Солдаты складывали перед палатками стопки пакетов, тюфяки и легкие одеяла.

— Раздеться! Подходить по одному!

Пленники не без усилий стягивали с себя изрядно потрепанную одежду и, с трудом передвигая ноги, подходили к охраннику. Каждому он бросал комплект — белье, верхняя одежда, тюфяк и одеяло. Наступила очередь Махмуда. Он подошел и назвал себя. Кое-как натянул тесноватые брюки и куртку. Вместе с одеждой выдали прямоугольную пластмассовую

пластинку на тонкой металлической цепочке. На лицевой стороне был изображен факел, языки пламени которого сплетались в слово «Ансар». На оборотной номер и дата прибытия в лагерь. «Теперь я не человек,— с горечью подумал Махмуд.— Теперь я узник № 0620».

Всех снова загнали по палаткам. Махмуд попробовал немного приподнять нижний край брезента, чтобы дать доступ свежему воздуху. Но из этого ничего не вышло. Палатка была натянута добросовестно. Ни щелочки.

— А ты попробуй ножом,— Махмуд обернулся. Седовласый протянул ему маленький перочинный ножичек. — Спрятал в ботинке,— пояснил он, поймав недоуменный взгляд Махмуда.

Толстый брезент поначалу не поддавался. Махмуд нажал посильнее. Наконец ткань треснула. Махмуд чуть-чуть расширил образовавшуюся дырку — ровно настолько, чтобы было видно, что происходит снаружи.

Израильтяне сложили в кучу старую одежду узников и подожгли. Время от времени они подбрасывали в огонь еще рубахи и брюки, предварительно облив их бензином. Один из солдат, когда попадалась одежда поприличнее, обшаривал карманы.

— Ну что там? Дай посмотреть.— Фадель — так звали седовласого — тоже прильнул к дырке.— Вот она, их сущность. Грабить, сжигать, убивать — за этим и пришли!

Махмуд был рад, что рядом с ним оказался именно Фадель, спокойный, решительный, сильный, судя по всему, человек бывалый.

Они тихо разговаривали, и Махмуд рассказал новому знакомому историю своего ареста.

— Не обижайся, Махмуд. Но я хочу дать тебе один совет. Никогда не открывай такие вещи человеку, которого плохо знаешь,— выслушав его, сказал Фадель. — Но доверие за доверие. Расскажу и я тебе, как меня схватили. На третий день после начала агрессии я вместе с бойцами сопротивления находился на позиции у Сайды. После нескольких ожесточенных атак израильтян ситуация стала критической. Нас осталось всего шестеро. Гранаты кончились, а танки идут и идут. Что с ними сделаешь, если в руках у тебя только автомат? Решили отходить. Думали пробиться к своим, в долину Бекаа. Разбились на двойки — так легче было пройти незамеченными. Израильтяне уже контролировали дороги, нещадно бомбили Сайду. Мы заночевали в лагере палестинских беженцев Айн аль-Хильви. Там нам показали одну проселочную дорогу в горы. Но ничего не вышло. Утром 9 июля неожиданно нарвались на патруль. Ну а дальше все было примерно так же, как и у тебя...— Фадель замолчал. Махмуд тоже не произнес ни слова: что говорить, когда и так все понятно.

— Ладно,— вдруг зло проговорил Фадель,— мы еще расплатимся с ними за все. Только бы выбраться отсюда живыми. Только бы выбраться...

4

Был конец августа. Военные действия на юге Ливана давно прекратились. Замолчали пушки в Бейруте. Оттуда уже начался вывод не побежденных Израилем палестинских бойцов. Но отзвуки драматических событий, за которыми с волнением и негодованием следил весь мир, почти

не докатывались до Рашидии, которая оказалась в глубоком тылу израильской оккупационной армии.

В лагере остались лишь женщины, старики, калеки да дети. Мужчины, способные носить оружие, ушли на север с палестинскими отрядами или были схвачены израильтянами. Жить было не на что.

Сами оккупанты почти не появлялись в Рашидии. Зато свирепствовали их ливанские подручные из правохристианских сепаратистов: врывались по ночам в дома, устраивали погромы, уводили людей. Беззащитные жители лагеря старались реже выходить на улицу, чтобы не попадаться предателям на глаза. Даже мальчишки — и те поутихли.

Конечно, можно было бросить голодную, полуразрушенную, наполненную страхом Рашидию и через долину Бекаа пробраться на север. Но Марьям не уезжала. Она ждала брата. Каждую неделю она пешком ходила в Тир — в приемную Красного Креста и в израильскую комендатуру. И всякий раз ей отвечали одно и то же: «О Махмуде Абу Кифахе данных нет».

Марьям приютил младший брат отца, Салах. У него не было левой ноги, поэтому беднягу не трогали. Жена Салаха, рискуя подорваться на мине, засеяла салатом и засадила картошкой небольшой участок на окраине лагеря, и первая зелень уже взошла. Марьям помогала семье Салаха в поле и по дому, а они кормили ее и ни о чем не спрашивали.

В понедельник Марьям вновь отправилась в Тир. У здания, где размещалась приемная Красного Креста, как всегда, толпились женщины. Привела их сюда та же забота, что и Марьям. У одной пропал муж, у другой — сын, у третьей — брат.

Посетителей принимал ливанец лет сорока. Марьям видела его впервые.

— Махмуд Абу Кифах? — переспросил он.— Сейчас посмотрим.

Мужчина повернулся на вертящемся кресле. Вытащил из шкафа ящик, ловкими движениями пальцев перебрал карточки.

— Сожалею, но ваш брат в картотеке не значится.

— Пожалуйста, поищите еще! Не может же человек бесследно исчезнуть!

Мужчина на мгновение задумался.

— Мадам Хури! — громко позвал он.

Вошла молодая женщина.

— Мадам Хури, мы, кажется, получили сегодня утром очередную сводку из штаба северной группы войск Израиля?

— Да, я как раз сейчас начала расписывать эти данные на карточки.

— Посмотрите, пожалуйста, не значится ли там палестинец Махмуд Абу Кифах из Рашидии.

— Одну минуточку... Да, есть такой!

Внутри у Марьям все оборвалось.

— Что с ним? — еле слышно спросила она.

— Махмуд Абу Кифах, палестинец из Рашидии, 22 года, находится в лагере для интернированных Ансар, № 0620.

— Жив! — почти крикнула Марьям.— Я так и знала! Жив! Скажите, можно ли повидать его?

— Нет, свидания с интернированными запрещены.

— А письмо написать можно?

— Можно,— ответил мужчина.— Но надо выполнить ряд условий. В комнате № 4 вам выдадут специальный бланк. Напишите на нем короткое письмо — никакой политики, одни семейные новости. Затем пойдите в израильскую комендатуру, там письмо прочтет цензор. После этого — опять к нам. Мы передадим письмо представителю Международного Красного Креста. Время от времени ему разрешают бывать в Ансаре. Ответы тоже приходят к нам. Думаю, через месяц-полтора вы узнаете, что с вашим братом.