Журнал «Вокруг Света» №03 за 1988 год
Шрифт:
Да, слишком «долги» оказались эти плесы для многих князей и для новгородских ушкуйников, которые последний раз спустились по Волге в 1410 году...
Вот тебе и Плес, «несыгравший роли в истории»! Нет, не случайно в этот город воевода назначался прямо московским князем, минуя костромского воеводу, не случайно он долгие годы был центром обширной Плесской церковной десятины... В пожарах 1609, 1698 и 1836 годов погибли документы, которые, возможно, могли бы пролить свет на этот вопрос. Сгорел, уже в наши дни, Костромской исторический архив. А летописцы умели хранить «военные тайны» московских князей.
Оставалось одно — «расспросить очевидцев». Как известно, в 1460—1470 годах
Теперь стала понятна и загадка старинного герба Плеса. На нем в качестве особого отличительного знака показана расположенная в шести километрах ниже города каменная гряда — «плеса Чевылецкие».
Вслед за нашей разведочной экспедицией начала работать археологическая экспедиция Плесского музея. Уже первые ее результаты подтвердили наши предположения. В районе города Плес, местечке Порошино и в деревне Сторожево обнаружен значительный культурный слой XV века. Среди находок много керамики, украшения, боевое оружие. Найдена береста. Нет, пока не берестяные грамоты. Но если в земле Плеса сохраняется береста, то кто знает, может, уже в следующем году удачливый археолог развернет «свиток» и с удивлением прочтет что-нибудь вроде: «...аще придоша на плеса чевылецкие гости тверские... а не исправиши ничего же повеленнаго князя великого слова... и порошити животы их на перейме... а с гостей новгородских по три бел...»
Анатолий Дьяков, архитектор, Виктор Халтурин, кандидат исторических наук
Ивановская область
Шоп слово держит
На площади играл оркестр. Играл громко и слышен был издалека, так что уже на окраине Елин-Пелина мы поняли, что не промахнулись.
Оркестрантов было трое: скрипач, барабанщик и кларнетист, смуглые, черноволосые мужчины. Центральной фигурой был, конечно, кларнетист, известный по будним дням как Асен-буклукджия, работник городской коммунальной службы. Он раздувал чуть недобритые щеки, от удовольствия вскидывал лицо к небу, пританцовывал, кланялся и подмигивал собравшимся вокруг. Человек двенадцать плясали рученицу — танец, в котором, скрестив руки, правой соединяешься с левым соседом, а левой — с правым. Мужчины и женщины — через одного, посередине невеста в белом платье до пят и жених в черном бархатном костюме. Первый в перебирающей ногами шеренге держал трехцветный болгарский флаг, в такт музыке поднимая его и опуская.
В быструю, хотя несколько однообразную мелодию врезались время от времени гудки: подъезжали машины со следующей свадьбой, напоминая, что площадь и услуги трио понадобятся и им тоже. Из окон машин выглядывали национальные флаги. А из дверей городского совета уже выходила только что сочетавшаяся пара с многочисленными сопровождающими. Впереди шел байрактар-знаменосец. Отплясавшие садились в машины и, отчаянно гудя
В городе Елин-Пелин шли свадьбы. Осень, воскресенье — все, как и должно быть. Собственно, мы и приехали сюда, чтобы посмотреть свадьбу. Мою спутницу, коренную болгарку из Софии, однако, удивили флаги во главе каждой свадьбы. В Родопах, где живут ее родственники, она не раз гуляла на свадьбах в деревнях и маленьких городках, но там со знаменами не танцуют. Очевидно, инициатива местного Гименея в горсовете: теперь ведь повсюду стараются придумать какие-то новые обряды, и иногда получается совсем неплохо.
Прислушивавшийся к нашей беседе невысокий человек из свиты невесты вдруг отрицательно кивнул:
— Нет. Это наш обычай. Шопский.
— Вы из какого села?
— От Григорево.
— Шопское село?
Он смерил нас глазами, как бы удивленный нелепостью вопроса, и ответил решительно и гордо:
— Най-шопското! Самое шопское!
И это был ответ, которого мы ждали.
Елин-Пелин — центр, даже можно сказать, столица Шоплыка, шопского края.
Шоп и шоповоды
Каждый день в Болгарии я ел к обеду шопский салат — прекрасные помидоры, посыпанные отличной брынзой, и слышал истории о шопах. Мало того: буквально каждый болгарский знакомый, желая подкрепить свою мысль, начинал: «Приходит один шоп...», или: «У одного шопа спросили...», или: «Однажды Нане Вуте...»
Слово «нане» можно перевести как «дядя», но не в значении родства, а как вежливое деревенское обращение к старшему, уважаемому селянину. В данном случае эти два слова слились в единое имя собственное и раздельно не употребляются. Нане Вуте в устном фольклоре — символ шопа. Такого, каким представляют его соседи. У него есть жена по имени Пена и друг Геле. Жизненное кредо Нане Вуте несложно, но основательно: «Чего волноваться, все ведь пройдет!»
Нане Вуте хитер, никому не верит на слово, прижимист, но при этом прост, доверчив, очень трудолюбив. Все зависит от того, кто рассказывает анекдот.
Вообще, о ком обычно рассказывают анекдоты? В любой стране, у любого народа есть или любимый герой анекдотов — Молла Насреддин, хитроумный Куинь, Тиль Уленшпигель,— или целые этнические или географические группы, отличающиеся от окружающих манерой поведения, образом мышления, а то и набором специфических черт — зачастую приписываемых им, а иногда реальных. Наверное, анекдоты есть даже в малоисследованных горных районах Новой Гвинеи, и рассказывают их, скорее всего, о прибрежных жителях, попадающих в горную глушь — торговцах, чиновниках, дорожных рабочих. Весь вопрос в том, как сами объекты воспринимают эти анекдоты. Если сами рассказывают их с удовольствием, значит, они люди с юмором и анекдотам о них предстоит долгая жизнь. Ибо герои анекдотов везде и всегда — люди с хорошим чувством юмора.
Шопы рассказывают анекдоты о себе с удовольствием, даже гордятся своими специфическими чертами. И всегда дают им объяснение.
Шоп прижимист? А вы поживите на бедной его земле, поймете, почем стотинка!
Шопа не проведешь? Никогда не проведешь, если только за дело не возьмется другой шоп!
Однажды Нане Вуте и Геле шли вдоль реки и увидели лягушку. Нане Вуте ее поймал, хотя и не знал зачем, ну да не пропадать же ей, когда сама в руки дается. Но поскольку с лягушкой делать нечего, а выбрасывать жалко, он решил разыграть своего друга Геле.