Журнал «Вокруг Света» №04 за 1994 год
Шрифт:
Более ста лет земля Карфагена, распаханная и посыпанная солью в знак вечного проклятия, стояла пустой. Только в 29 году до н.э. здесь было разрешено селиться людям. Возник новый Карфаген — один из крупных городов римской колонии, — с прямыми улицами, амфитеатром, форумом и другими признаками римской цивилизации. Однако просуществовал он недолго. Когда Римская империя стала трещать и разваливаться под ударами варваров и собственным несообразным весом, Карфагеном завладели вандалы, сделавшие его столицей своего королевства. Затем он вошел в состав Византийской империи и мирно прозябал в провинциальной тиши.
Такое положение могло бы продлиться до наших дней, если бы... Если бы не пророчество
На сей раз город исчез безвозвратно, его нет на географических картах. И только в туристских справочниках да на схеме Северной железной дороги Туниса можно прочесть имя грозного владыки Южного Средиземноморья, некогда повергавшее в трепет соседние государства.
Тофет Саламбо
Когда поезд катился по дамбе, разрезающей Тунисское озеро, я принял решение немного изменить намеченный маршрут и подойти к карфагенским древностям пешком, от окраин к центру города. Для этого вполне подходила станция Саламбо, расположенная вблизи старинной военно-морской гавани и святилища пунической богини Тиннит.
В окне мелькнула эмалевая табличка с надписью на двух государственных языках Туниса — арабском и французском — и через несколько секунд я уже был на платформе. Спустившись по ступенькам на землю Карфагена, уверенно направился по улице, носящей имя великого Ганнибала, полагаясь на справочник. Через два квартала указатель подтвердил: я на правильном пути, впереди святилище Тиннит.
Надо сказать, что название станции Саламбо — не случайно. Ведь героиня знаменитого романа Гюстава Флобера посвятила себя служению именно этой богине, считавшейся покровительницей Карфагена. Завязка событий, описанных в романе, происходила где-то в этих местах. Во время восстания наемников из храма Тиннит было похищено священное покрывало, символизирующее неодолимость Карфагена, и спесивый город был поставлен на грань жизни и смерти. Конечно, в романе много вымысла (в том числе и образ главной героини), однако восстание — исторический факт, и его предводитель, ливиец Мато, влюбленный в Саламбо, — историческая личность. И храм Тиннит существовал в действительности — сложенный из плиточного кирпича, окруженный дорическими колоннами и декорированный расписной штукатуркой.
Никто не знает определенно, откуда появился у пунийцев культ богини Тиннит. Наиболее распространенная версия отождествляет ее с Астартой, богиней плодородия и любви, которой поклонялись в Финикии, Сирии и Палестине. Возможно, так оно и было вначале: пунийцы поклонялись Астарте, которая со временем приобрела на новом месте новые черты и превратилась в Тиннит, Астарта же продолжила существование в пуническом пантеоне сама по себе.
Сохранившиеся изображения Тиннит вряд ли дадут основание говорить о ней как о воплощении женской красоты. Это далеко не Афродита. Одна из сохранившихся террактовых фигур изображает приземистую женщину с головой льва, задрапированную птичьими перьями. Очевидно, такая богиня вполне устраивала пунийцев.
Флобер, досконально изучивший пунические древности, был, видимо, настолько поражен несходством увиденного с наследием Эллады, что нарисовал в романе совершенно сюрреалистическую картину храма Тиннит:
«Они (похитители волшебного покрывала. — Авт.) увидели вокруг себя бесконечное количество животных, изнуренных, задыхающихся, выпускавших когти и сплетавшихся в таинственном беспорядке, наводившем ужас. У змей оказались ноги, у быков — крылья; рыбы с человечьими головами пожирали плоды,
Двенадцать шаров из синего хрусталя окаймляли зал; их поддерживали чудовища, похожие на тигров, пучеглазые, как улитки; подобрав под себя короткие ноги, чудовища были обращены головами в глубь зала, туда, где на колеснице из слоновой кости сияла верховная Раббет (одно из многих имен богини Тиннит. — Авт.), все плодотворящая, последняя в сонме измышленных божеств.
Чешуя, перья, цветы и птицы доходили ей до живота. В ушах у нее висели наподобие серег серебряные кимвалы, касавшиеся щек. Она глядела пристальным взором; сверкающий камень, в форме непристойного символа, прикрепленный к ее лбу, освещал весь зал, отражаясь над дверью в зеркалах из красной меди».
Как видно, реально существовавший храм выглядел значительно скромнее того, что возник в воображении писателя...
Территория, где находилось святилище, ныне заповедна. Она обнесена металлической изгородью с турникетом и сторожевой будкой у ворот. Показав привратнику удостоверение ФИЖЕТ, я ступил на дорожку, ведущую в мир открытий. Дорожка взбиралась на пригорки, огибала оплывшие и заросшие археологические раскопы (возможно, в один из них спускался сам Гюстав Флобер?!).
В угрюмых кронах гигантских платанов и эвкалиптов трещали тысячи скворцов, утверждая вечное торжество бытия белыми отметинами на листьях и на земле.
Раз есть тропа, обязательно будет развилка. Вот и она. «Налево пойдешь... Направо пойдешь...» После секундного размышления повернул налево и скоро оказался возле входа в подземелье. Остановился, огляделся. Я стоял на кусках узорчатых мраморных плит, а из полумрака выступали замшелые обломки колонн и нагромождения камней. Мрачный зев подземелья дышал затхлой сыростью. Не решаясь войти внутрь, я всматривался в сумрак и пытался понять, какая же историческая загадка предстала передо мной.
Возможно, я долго пребывал бы в задумчивости, если бы не крадущиеся шаги за спиной, заставившие меня вздрогнуть. Приготовившись увидеть скелет жреца в истлевшей хламиде, я оглянулся... То был всего-навсего страж пунических древностей. Выяснилось, что он почтительно следовал за мной на некотором расстоянии и теперь важно объявил, указав на подземелье: «Терме роман!» Несложно было сообразить, что тропка вывела меня прямо к римским общественным баням — термам, как принято называть их повсюду, где жили гордые потомки Ромула, любители перегретого пара и омовений в бассейне.
Термы на территории святилища за два тысячелетия ушли в землю. В Карфагене, впрочем, неплохо сохранились термы Антония, где туристу предоставляется возможность вообразить себя римским гражданином: переходить из парильни в горячую баню, затем из теплого зала в холодный с бассейном; отдать себя в руки банщику, чтобы тот натер тело благовониями, а потом прогуляться в зале для бесед...
Отдав должное предприятию античных коммунальников, сооруженному на месте пунического святилища (носители чуждой религии были проданы в рабство), я последовал за своим поводырем обратно к развилке. Ниже и ниже спускалась тропка, петляя среди похожих на могильные холмики бугорков и спутанных зарослей, пока не вывела нас на лужайку, сплошь уставленную покосившимися каменными столбиками. Нагнувшись и внимательно вглядевшись в серую поверхность камня, я различил на ней едва заметные линии и знаки.