Журнал «Вокруг Света» №05 за 1984 год
Шрифт:
— Во-первых, Москаленко и Литвинов. Эта глубина им знакома. Конечно, должен пойти и Витола. Его опыт много значит. Были случаи, когда и бесстрашные ребята на большой глубине вдруг терялись, не решались выйти дальше освещаемого прожекторами круга. Сказывалось отсутствие опыта. А с Витолой, я уверен, такого не произойдет. Да и новичкам, не сомневаюсь, он поможет.
— А четвертым, думаю,— продолжал размышлять Клепацкий,— пойдет Тиманюк. Ничего, что молодой. Парень он серьезный, настырный и исполнительный. Пусть поучится. Специалисты-глубоководники будут здесь весьма нужны. Только, чур,— предупредил он меня,— об этом пока
Я пообещал.
Командировка моя приближалась к концу, надежды дождаться интереснейшего погружения не оставалось. И вдруг...
— Опускаем колокол,— вбежав в каюту, радостно сообщил Коля Снегирев, вернувшись с утренней планерки.— Главному инженеру буровиков Коробниченко требуется осмотреть у устья райзер. Одно место в колоколе свободно. Одевайтесь потеплее, Клепацкий приглашает вас. Своими глазами увидите ту глубину, где предстоит работать ребятам.
Я не раздумывал ни минуты, тем более что тщательный инструктаж и медицинский осмотр уже прошел. Мигом оказался у шахты. Снег несся в лучах прожекторов, море штормило, чаек, кажется, еще больше собралось у бортов. Колокол готов к погружению, на ГВК шла предспусковая суета. Врачи еще раз измерили давление, Виктор Кузнецов напомнил: ничего не трогать! — и я вслед за Коробниченко пробрался сквозь узкий лаз в стальную прохладную внутренность колокола. Нас усадили на места водолазов, и Клепацкий дал команду на спуск.
Прибавили кислороду, едва слышно работали регенераторы, мы погружались при обычном атмосферном давлении. По тому, с какой удивительной плавностью мы шли на глубину, можно было догадаться, что опускает нас опытный мастер.
60, 80, 100 метров... В иллюминаторах непроницаемая мгла. Но вот свет в колоколе погашен, включены прожекторы. Синеватая вода удивительно прозрачна. Какие-то светящиеся точки проплывают перед оконцами, отчетливо видна белая колонна, вертикально уходящая вниз. Спуск продолжается. 120 метров. «Какая бедная жизнь»,— так и хочется сказать, как вдруг перед самым иллюминатором мелькает желтовато-серебристая рыба. Одна, вторая, третья... Да тут их целая стая. Мы в огромном косяке. Вижу, как треска настигает и заглатывает рыбешку. К 150 метрам косяк рассасывается, затем опять идет почти безжизненная глубина. 243 метра! Колокол висит в нескольких метрах над дном. Виден райзер, сероватое илистое дно, напоминающее губку, какая-то растительность. Проплывают мелкие медузы, креветки, появились светящиеся огоньки. Стоять бы, наблюдать да еще фотографировать, но для съемки света совсем мало.
Юрий Петрович Коробниченко остался доволен осмотром: колонна стоит как надо. Колокол пошел вверх. Все было до обыденности просто. В колоколе, подумалось мне, страха перед глубиной не ощутишь, особенно же если спуском руководит такой специалист, как Клепацкий, у которого всюду тройная защита.
Небольшой толчок, проходим шахту, и мы уже на палубе, опять среди людей. Меня поздравляют — отнюдь не каждому удается побывать на такой глубине, спрашивают о впечатлениях, а я признаюсь, что больше всего меня поразила встреча с рыбами.
В тот день я прощался с водолазами. Пришел «Юшар», известное на всем Беломорье пассажирское судно, в летнюю пору совершающее туристические рейсы к Соловецким островам. На зиму же оно перебирается в Мурманск помогать морским буровикам.
Ночь выдалась ясной. Штормовой ветер разогнал облака, и на звездном небе мерцали, играя, зеленоватые лучи полярного сияния. «Валентин Шашин» с ярко освещенной палубой, ажурными стрелами кранов, высокой надстройкой, буровой вышкой и площадкой для вертолетов стоял среди хаоса бушевавших волн недвижимо, как остров. Два главных винта и пять подруливающих устройств, подчиняясь командам ЭВМ, удерживали судно на одном месте. Бурение разведочной скважины в глубине Баренцева моря шло своим чередом...
С того дня прошло не больше месяца, как мне позвонил Клепацкий:
— Работу закончили шестого января, вышли из барокамеры семнадцатого. Участвовали: Литвинов, Москаленко, Витола и Тиманюк. Какова оценка работы водолазов, спрашиваешь? Восемь баллов по пятибалльной системе!
И мне подумалось, что выполнить им удалось больше, чем было запланировано вначале. Клепацкий обещал как-нибудь при встрече поподробнее обо всем рассказать, но дело уже было не в этом. Главное — двухсотпятидесятиметровая глубина стала для наших водолазов рабочей.
В. Орлов Буровое судно «Валентин Шашин» — Мурманск — Москва
Кварталы расколотого города
О н стоял как робот, с профессиональным автоматизмом пропуская через таможенные ворота аэропорта имени Джона Кеннеди прилетевший люд, изнемогавший от липкой духоты. Ему тоже было жарко, но он ничем этого не выказывал — безукоризненно отутюженная форменная голубая рубашка была столь же безукоризненно суха. Даже на лбу не выступило ни капельки пота.
Но куда же подевалась вся его рекламно-показушная выдержка, лишь только он завидел багажные ярлыки Аэрофлота на наших чемоданах! Если правда, что люди могут меняться на глазах, то это был как раз тот случай. Хищно прищурившись, таможенник ликующе подобрался и осязаемо возликовал. Еще бы! Среди в общем-то ординарной толпы сразу два «сюрприза» — мой коллега, следовавший через Нью-Йорк в Сан-Франциско, и я, прибывший освещать работу XXXVIII сессии Генеральной Ассамблеи ООН.
— Добро пожаловать в Америку,— с густой иронией изрек таможенник.— Что в ваших чемоданах?
— Мы знаем правила, сэр.
— Прекрасно. Предъявите багаж, пожалуйста,— непререкаемо заявил он.
Мы послушно отомкнули замки чемоданов. Таможенник не знал, к чему прицепиться, хотел даже вспороть подкладку, он истово рылся в вещах, перекладывал, перебирал, ощупывал, мял в пальцах — словом, трудился на совесть. Ведь не отпускать же нас просто так! Но с точки зрения таможни мы были чисты. Мы ускользали из его рук. Вот когда его прошиб пот.
— Добро пожаловать в Америку! — повторил таможенник с таким растерянным видом, что я насилу удержал улыбку.