Журнал «Вокруг Света» №07 за 1974 год
Шрифт:
И все-таки прошлым экспедиционным летом мы нащупали ниточку, которая, надеемся, впоследствии поможет установить окончательно, кто же был автором дневника.
...В один из последних дней июля неутомимые одесситы — комсомольцы, наша «раскопочная» гвардия, обнаружили два солдатских медальона, два черных пластмассовых патрончика. Когда осторожно отвинтили пластмассовую крышечку одного из них, хорошая сохранность длинной записки-трафаретки с данными и адресом солдата позволила сразу прочитать имя. Медальон принадлежал младшему лейтенанту Костенко Владимиру Ивановичу, 1913 года рождения, проживавшему до войны в городе Ворошиловске по Степному переулку в доме 1/6 (Второй медальон был на имя сержанта Козьмина Василия Семеновича из Новороссийска. Адрес: Улица Советов, 1-й
Мы держали по очереди на ладони медальон Костенко — самое веское подтверждение существования этого человека. Это был он, безусловно, он, Володя Костенко, чья фамилия встречается в дневнике политрука, писавшего о В. Костенко как о своем «самом близком друге»!
Что и говорить, это была находка! Мы вправе были предположить, что под завалом, где найден был медальон Костенко, возможно, лежит еще не найденный и медальон его друга... Казалось, еще усилие, еще поиск в этом районе, и мы найдем, обязательно найдем этот медальон или еще какой-нибудь документ, который безоговорочно разрешит все последние сомнения, потому что будет последней точкой. Но дни экспедиции были на исходе.
II. Был ли клад?
Прошлым летом со слов Алексея Ивановича Пироженко, жителя поселка Аджимушкай, я записал не раз слышанную нами за два года историю «с неизвестным», выкопавшим в каменоломнях «клад».
И вот, просматривая все опубликованное в нашей периодике об обороне Аджимушкая, я однажды обратил внимание на редакционное предисловие в № 7 «Военно-исторического журнала» за 1962 год. Рассказывая о документах, обнаруженных в архиве Министерства обороны и относящихся к Аджимушкаю, автор предисловия со ссылкой на ялтинскую «Курортную газету» от 7 марта 1962 года писал, что в Аджимушкайских каменоломнях «нашли бесценный клад: чемодан, завернутый в солдатское одеяло. В нем хранилось 80 орденов и медалей, ряд важных документов».
Кто же были те, кому удалось за десять лет до нашей первой экспедиции сделать эту интереснейшую находку? И почему об этих орденах и медалях мы ничего не слышали ни в музее, ни в городе, вообще ни от одного человека за два года экспедиции?
С чувством, знакомым каждому исследователю, раскрываю в газетном зале Ленинской библиотеки подшивку «Курортной газеты» за март 1962 года. Но... 7 марта в газете было опубликовано всего лишь редакционное предисловие к статье Ф. Третьякова о встречах автора с участниками событий мая 1942 года в каменоломнях. Да, в нем упоминалось о кладе. Но кто нашел клад, когда, каким образом и чьи это, наконец, были награды — газета не сообщала.
Не вспомню: что заставило, несмотря, казалось бы, на полнейшую бесполезность занятия, не торопясь пролистать подшивку с 7 марта в обратном порядке. И вдруг стоп! «Клад Аджимушкайских каменоломен» 12 января 1962 года. Автор — М. Колосов.
Это был в полном смысле документальный материал! И написал его человек, который или сам хорошо был знаком с расположением Центральных Аджимушкайских каменоломен со стороны восточного карьера и Царского кургана; или просто очень точно передал нам рассказ тех, о ком писал. Это чувствовалось по многим деталям. В частности, статья целиком
Но вот история «клада», как она описана в ялтинской газете.
...В июльский полдень 1944 года в Керчь ехали подполковник Мартынов и старший лейтенант Скнар. Машину вел водитель Твердохлеб. По заданию командования Мартынов и Скнар должны были найти чемодан, завернутый в солдатское одеяло. Этот чемодан старший лейтенант спрятал в Аджимушкайских каменоломнях, отходя вместе со своей частью на переправу. Что в чемодане — офицер не знал, но это, как он думал, — была большая ценность, иначе не стали бы прятать.
...Начали искать высотку, в которой, как уверял Скнар, врезаны входы. Но на этом месте оказался обвал. Решили поискать другой вход. У колодца («Сладкий» колодец) офицеры встретили старика Ивана Минаича Назаренко. С ним и еще одним местным жителем Ефимом Ивановичем Чичиковым, который в 1919 году партизанил в Аджимушкае, подполковник и старший лейтенант, взяв автомобильный аккумулятор с сильной лампочкой, спустились вниз. И... тоже, как и мы, начали с поиска Центральной штольни.
Вскоре перед ними открылся широкий коридор. Скнар сказал, что это, кажется, и есть Центральная галерея. Стали освещать стены и потолки. По изоляторам бывшей электропроводки старший лейтенант определил, что он не ошибся, и уверенно пошел вперед. Три раза путь преграждали баррикады, сложенные из камня. Скнар возбужденно переходил от стены к стене, смотрел на потолки, «на полочки, вырезанные из камня». (Видимо, ниши в камне для крепления подпор у потолка. Они действительно есть в этом районе.) Потом взял кирку и начал обстукивать. В одном месте послышался глухой звук... На глубине 40—50 сантиметров удалось обнаружить чемодан. Его осторожно вытащили, обернули в плащ-палатку, вынесли на поверхность.
В присутствии секретаря сельского Совета Синичкиной находку осторожно раскрыли. В чемодане были коробочки с орденами и документами. Насчитали: 31 орден Красного Знамени, 19 орденов Красной Звезды, 20 медалей «За отвагу». Затем разобрали документы. В чемодане оказалось 50 чистых бланков временных удостоверений о наградах, секретная документация, оригиналы приказов о наградах, выписки из приказов и книг учета наград.
О результатах раскопок было доложено командующему. Командующий лично осмотрел находки, приказал оприходовать ордена и медали для вручения солдатам и офицерам, награжденным в боях под Севастополем. Секретная документация была направлена в Москву с донесением о находке.
Всем участникам раскопок командующий объявил благодарность и наградил ценными подарками. В числе награжденных были жители Аджимушкая — Синичкина, Чичиков, Назаренко.
Быть может, история этого, одного из первых походов-поисков в Аджимушкайские каменоломни и послужила основой для дальнейших легенд о «неизвестном», откопавшем «клад».
III. Свет слов
Мы нашли письма недалеко от входа, в боковой «низовке», под слоем каменных опилок-тырсы и пыли. Письма из мая 42-го года. Солдатские треугольнички и такие же, без марок, треугольнички к солдатам, которые не успела отправить полевая почта: фашисты окружали каменоломни. И тогда их решили сжечь вместе с секретной перепиской и штабными документами, которыми мог бы воспользоваться враг. Но в первую очередь, видимо, жгли документы, письма — потом, и они не все или не целиком сгорели.
Потом их старалось «прочитать» время, сквознячки у входов, косые капли дождей, занесенные ветром... Но все-таки некоторые письма сохранились. Другие — собрали по кусочкам и «открыли» для чтения осторожные и терпеливые руки реставраторов Тамары Николаевны Ютановой и Марии Егоровны Никифоровой. Так, от стола реставратора эти письма снова начинали свой путь к тем, кому были написаны.
Неизвестный (пока неизвестный нам) Шота пишет танкисту Васо. Пишет по-грузински, на агрономическом бланке.