Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год
Шрифт:
Собравшись всей командой, мы прошли инструктаж по технике безопасности. Теперь, если кого-нибудь выбросит из плота, мы не оплошаем: надо только развернуться ногами по течению, отдаться во власть потока и нестись в его струях, пока не достигнешь заводи. Ведь быстрины всегда сменяются заводями... А уж в тихом месте потерпевшего подберут спасатели.
Мы обосновались на плотах, и наше гималайское плаванье начинается. К обеду пройдены три участка «белой воды» — так называют не все перекаты, а лишь достаточно высокие и такие, которые тянутся не меньше четверти мили. Мы уже немножко чувствуем себя «морскими волками». Пороги представляются нам океанскими
Высадившись на песчаном берегу, мы сушим одежду, обедаем, а затем вновь устремляемся по течению навстречу новым опасностям. Впереди пороги «Крушение» и «Муссон» — пятой и восьмой категорий трудности.
Лоцман начинает проводку первого плота по стремнине. Тут-то с первым плотом происходит неладное: налетев на подводный камень, он начинает тонуть в водовороте. Кришна выпускает весло. В плот со всех сторон бурно хлещет вода... Пассажиры его в ужасе смотрят, как судно засасывает в воронку. Но... плот остался на плаву. Кришне удается завладеть веслом. Плот подхвачен течением, можно вычерпать воду...
Проходим еще два переката и медленно, по воле течения, движемся к стоянке. Наш маршрут совпадает с направлением горного тракта из Катманду к «Тигровым вершинам», и потому стоянки обычно располагаются недалеко от придорожных поселков.
Утро последнего дня плавания предвещает жару. Мощное течение поспокойнее, воды плавно несутся от предгорий Непала к тераям и там величаво разливаются по низменности. Йоги предлагает желающим прыгнуть в воду и пронестись по воле течения метров сто. Хотя это очень заманчиво в такую жару, я остаюсь на борту. Как истая горянка, предпочитаю использовать воду только для питья и душа.
Река как раскаленное текучее зеркало. Мы все мечтаем о передышке. И вот, наконец, последняя стоянка рядом с живописным водопадом. От места старта нас отделяют семьдесят километров.
Мы расстаемся с плотами и рекой, прощаемся с проводниками, уговорившись встретиться в Катманду по возвращении с «Тигровых вершин», чтобы наметить маршрут на следующую весну.
Кораллы Кайобланко
Окончание. Начало в № 9/1983
О ни сидели лицом друг к другу в мягких низких креслах, собранные, сосредоточенные. Игорь крутил в руках проволочную головоломку, но видно было, что мысли его заняты отнюдь не фигурками из колец. Чекерс с трудом сдерживал ярость: на лбу и щеках у него выступили красные пятна, маленькие глазки запали ещё глубже, чем обычно. Надя была расстроена и встревожена, но не столько пережитой опасностью, сколько предчувствием надвигающейся ссоры. Заметив, что пилот закусил пухлую нижнюю губу, Надя поняла, что сейчас он выскажет Игорю все накипевшее, и поспешила заговорить первой:
— Ребята, только давайте спокойно. Конечно, получилось не слишком удачно. Но обошлось же...
— Обошлось! — выкрикнул фальцетом Роберт. — Так что же мы? Давайте поблагодарим Краснова. За решительность, так сказать, в критической ситуации. Только вот кто эту критическую ситуацию создал?
— Ну, разве он? — вступилась Надя.— Кто мог знать...
— Ах не он! А дисколет кто утопил?
— Ну, уж тут ты, Бобби, не прав. Станнер стрелял, я сама видела. Только почему-то плохо действовали стан-иглы.
— «Почему-то»! — фыркнул Чекерс. — Так надо было проверить.
— Игорь проверял, — не уступала Надя. — Просто барракуда оказалась такой... Такой толстокожей. Все же заснято, вот обработаем записи и увидим, что у нее не так.
— Это не у барракуды «не так». Это у него, — пилот указал пальцем на притихшего Игоря, — «не так». Вот кто действительно толстокожий. Ты помнишь, сколько раз я его предупреждал? Нет, ему все шуточки. Трагедией чуть не кончились его шуточки. Слава богу, барракуду хоть в последний момент ненадолго парализовало. А запоздай действие иглы на несколько секунд? Или очнись ваша барракуда на минуту раньше? Да не молчи ты, в конце концов! — не выдержав, крикнул он Краснову. Молчание эколога озадачивало его и еще больше выводило из себя, он был готов к чему угодно — спору, оправданиям, встречным упрекам, наконец, но такой покорной пассивности он не ждал.
Надя тоже обратила внимание на то, что Игорь как-то странно, необычно молчалив. Причем не подавлен или расстроен, а скорее печально сдержан, и это настолько не соответствовало моменту, что даже пугало.
— Правда, Игорь, — поддержала она на этот раз Роберта, — скажи что-нибудь. Ну виноват в чем-то — так не во всем. И потом, мы не ссориться здесь собрались, а проанализировать происшедшее и сделать практические выводы. Как ты думаешь: почему стан-иглы так плохо действовали?
Игорь сунул в карман головоломку, посмотрел не на Надю, а на Чекерса.
— Я не думаю, что стан-иглы действовали плохо,— бесцветным голосом произнес он.
— «Не думаю»! — передразнил Роберт. — Так, может, он, по-твоему, сработал безупречно?
— Нет. Он вообще не сработал.
— То есть как «вообще»? — удивилась Надя. — Я сама видела, как барракуду парализовало.
— Нет, это был не стан-паралич. Барракуду держало какое-то поле. А потом отпустило.
— Какое поле? — опешил Роберт.
— Не знаю какое. Но я сталкиваюсь с ним уже второй раз. Впервые это случилось вчера, когда мы возвращались на корабль. Я задержался, чтобы отломить коралл. Так вот, только я прикоснулся к нему, мне сковало руку. Это ощущение трудно передать. Руку не сжимало, не стискивало, она была такой же моей, как всегда, но при этом невозможно было даже пошевелить пальцем. Словно она очутилась в застывшей гипсовой массе. Но тогда я решил, что это от усталости.
— Ты считаешь, — прервал его пилот, — что...
— ...Что барракуду держала та же сила. Откуда это силовое поле берется, станет ясно, когда полностью расшифруют пленки, однако в его существовании я почти не сомневаюсь. Более того, предполагаю... — Игорь сделал паузу, будто раздумывая, поделиться ли еще одним невероятным выводом, — мне кажется, что поле это генерируют кораллы.
— Ну, знаешь... — с уважением протянул Чекерс, отдавая должное столь смелой фантазии. Гнев, переполнявший его минуту назад, исчез, сменившись чисто человеческой любознательностью. — И как, по-твоему, они его генерируют? И зачем?