Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год
Шрифт:
Поиграв несколько минут для возбуждения аппетита, морской лев сожрал пингвина. Патрулирование берега продолжалось бы и дальше, если бы заглянувшая в бухту морская львица не очаровала убийцу. Внимание его переключилось на водяные игры.
Черный силуэт морского льва продолжал маячить в бухте, он плавал на своем посту то не спеша, то вдруг яростно и энергично. При нем пингвины опасались выходить на берег, но, едва убийца скрывался в водорослях, они торопливо продолжали свой путь.
Подобные сцены неизменно разыгрываются изо дня в день в этой мирной на вид бухте Южной Атлантики. Природа взимает свою пошлину, чтобы сохранять равновесие. Фолклендские острова меньше, чем какая бы то ни было часть света, подходят для мероприятий, требующих милосердия всевышнего. Здесь,
Не так давно этот архипелаг и его население попали в центр внимания мировой общественности. Борьба — а правильнее сказать, просто грызня — из-за Фолклендских островов между Англией и Аргентиной тянется до сих пор. И касается она вещи более значительной, нежели сами не имеющие особого экономического значения острова. Она касается престижа.
Пять лет назад самолет с белокурой звездой аргентинского экрана Марией Кристиной Веррье приземлился на скаковой дорожке местного ипподрома. В воздух взметнулась торфяная крошка. Из самолета выскочили двадцать молодых аргентинцев; вид у них был грозный, но в то же время немного испуганный. Они принадлежали к группе «Кондор», в их задачу входило захватить скаковую дорожку и весь архипелаг Ислас Мальвинас, как называют Фолкленды по-испански. Отныне он должен был воссоединиться с Аргентиной, метрополией, которой, по мнению южноамериканцев, этот архипелаг принадлежит по праву. Изумленные фолклендцы с недоумением смотрели на негодные ружья десантников. Вскоре плохо разученную боевую песню заглушил рев урагана.
Через сутки десант был вынужден постыдно сложить оружие. Ислас Мальвинас оказались гораздо холоднее и негостеприимнее, чем предполагали освободители.
Постороннему человеку трудно понять, как мог этот, с трезвой точки зрения, абсолютно ненужный архипелаг вот уже полтора столетия портить отношения между Англией и Аргентиной.
Когда в пятидесятые годы над головой аргентинского диктатора Перона сгустились тучи, он подкинул своей пропаганде лозунг: «Англичане, верните нам Мальвины!» После свержения Перона его преемники продолжали выкрикивать все тот же боевой клич. Аргентина взывала к мировой общественности и даже добилась того, что в ООН была принята резолюция, призывавшая обе нации начать переговоры, дабы найти мирное разрешение проблемы.
Главный аргумент Аргентины в требовании передать ей Фолкленды — геологическое родство архипелага с Южной Америкой. Однако ученые не пришли к единому мнению по этому вопросу. Другой аргумент Аргентины — географическая близость. Но тогда и Чили также имеет право претендовать на архипелаг, ибо Огненная Земля, принадлежащая Чили, расположена к Фолклендским островам гораздо ближе, чем любая точка Аргентины! Никаких национальных меньшинств вроде индейцев на архипелаге не было. Единственный туземец — волкообразная лисица, — населявший архипелаг, был уничтожен по причине своего доверчивого нрава уже к середине XIX века. Нынешнее население Фолклендских островов на две трети столь же «туземно» у себя на островах, как аргентинцы в Аргентине. Короче, территориальный аргумент Аргентины при ближайшем рассмотрении не выдерживает критики.
Остается считать, что претензия Аргентины — лишь дымовая завеса, которая должна скрывать внутриполитические трудности. И аргентинская пропаганда не скупится на описания земного рая на Фолклендских островах. Я убежден, что, если Аргентина получит архипелаг в свое распоряжение, она сразу же забудет о нем. Достаточно вспомнить, как ведется освоение Патагонии, более благоприятной в климатическом отношении. Правительство Аргентины до сих пор с трудом находит желающих поселиться там.
В последние годы административное устройство архипелага претерпело умеренную демократизацию, и отеческая власть британского губернатора была несколько ограничена. К сожалению, этот процесс начался только после того, как финансовое положение колонии ухудшилось в результате падения цен на шерсть на мировом рынке.
«Наш архипелаг более английский, чем сама Англия. У нас тут живет всего полдюжины иноземцев. Большей частью чилийцы, аргентинец только один, и тот скрывается от своей полиции. Между прочим, он тоже считает, что Англия не должна отказываться от Фолклендских островов», — заявил овцевод Сидней Миллер, выражая мысли исконных островитян. Этой точки зрения тут придерживаются почти все; во многом она результат недостатка образования и актуальной информации. Радио каждый вечер пятнадцать минут посвящает спортивным новостям Великобритании и десять минут — международным событиям. В колонии выходит маленькая церковная газета, размножаемая на ротаторе. Свою газету, знакомящую население с годовым отчетом правительства и бюджетом, выпускают и власти. На островах нет ни одного политического журнала. Поэтому консерватизм фолклендцев необыкновенно прочен. Они и слышать не желают ни о каких изменениях. Пусть ревет шторм, пусть овцы пасутся, пусть все остается по-старому...
В этом смысле любопытно предложение, сделанное англичанином профессором Метфордом. Он считает, что эмиграция молодых фолклендцев на овцеводческие фермы Австралии и Новой Зеландии должна всячески поощряться. Если большинство населения согласится на переезд, Фолклендские острова могут быть проданы Аргентине, Чили или Уругваю, смотря по тому, кто больше заплатит.
Мне лично очень хотелось бы присутствовать на том аукционе и заявить претензию на Фолклендские острова от имени Международного союза по охране фауны и флоры. Ведь сделаны же Галапагосские острова международным заповедником. На 51—53 градусах южной широты предпосылки для этого ничуть не хуже. Из Британской колонии архипелаг превратится в колонию Пингвинов — вот, на мой взгляд, самое разумное решение проблемы.
Иногда бывает трудно докопаться до первоначального источника своей привязанности. Но что касается пингвинов, корни любви к ним надо искать в естественных науках, и главное — в библии моей юности — книге Свена Хедина «От полюса к полюсу». Пингвины на фотографиях были такие забавные в своих нарядных фраках. В кино люди хохотали над пингвинами не меньше, чем над обезьянами. Но пингвины были всегда окружены снегами и айсбергами, а снега и у нас в Хельсингланде было больше чем достаточно. Нет, эти птицы не смогли тогда соблазнить меня всерьез... Неведомые джунгли жаркой Африки таили фауну, которая казалась мне более привлекательной.
И все же настал такой день, когда я принял окончательное решение получше познакомиться с этими необычными птицами. Это произошло после того, как я увидел в цирке выступление дюжины гумбольдтовых пингвинов. Под руководством дрессировщика пингвины дали великолепное представление, свидетельствующее об их уме и врожденном чувстве юмора. Они плавали наперегонки; прыгали с вышки; катались по ледяной дорожке; столпившись вокруг стола, дружно поедали сельдь. Пели хором. Если в программе что-то случайно менялось, они громко протестовали. Они щипали дрессировщика за штаны, когда тот забывал, что победитель имеет право дернуть за веревочку, чтобы зазвонил колокольчик.
После этого мне захотелось узнать, так же ли приятно знакомство с пингвинами в их естественной среде, где они не подчиняются выдумкам человека, делающего -бизнес. Единственное место, где я мог это выяснить, познакомившись сразу с пятью видами пингвинов, были Фолклендские острова.
Первыми из европейцев, увидевшими пингвинов, были, очевидно, Васко да Гама и его матросы, которые в 1499 году плыли в Индию. Неизвестный летописец записал в путевых заметках, когда судно обогнуло мыс Доброй Надежды: «Мы увидели птиц, они были большие, как гуси, а крик их напоминал крик ослов. Улететь с южного берега Африки они не могли». Однако интерес к птицам в те времена был не настолько велик, чтобы он мог толкнуть на серьезное исследование.