Журнал "Вокруг Света" №5 за 1998 год
Шрифт:
— Все ясно! Ты нарушил правила досрочного освобождения, и это будет тебе стоить еще двух лет.
— Четырнадцать месяцев, сэр, — сказал я почтительно. Д-р Каллен листал бумаги, лежавшие у него на коленях.
— У тебя, Фред, из родственников никого в живых не осталось? Правда?
— Да, сэр.
— А там, на воле, есть у тебя друзья, к кому бы ты мог обратиться за помощью?
— Нет, сэр.
— А здесь, в тюрьме, у тебя есть друзья, так ведь?
— Да, сэр, — ответил я. — Думаю,
Он откинулся на спинку кресла с довольным видом.
— Я посмотрел твое личное дело, Фред. За все время здесь у нас ты только один раз проштрафился. Так?
— Не помню, сэр.
— Это было пару лет назад во время внезапной проверки. Мы нашли нож в его матрасе, — уточнил Брэган.
Д-р Каллен размеренно постукивал костяшками пальцев по краю стола.
— Фред попал к нам снова не потому, что он так глуп, и не потому, что неисправим. Он хотел вернуться.
Брэган, снисходительно улыбаясь, позволил психиатру развить свою мысль.
— Это случается нередко, директор Брэган, — важно говорил Каллен. — Особенно у мужчин, которые большую часть своей жизни провели за решеткой. На воле им как-то не по себе.
Брэган решительно покачал своей крупной головой.
— К счастью, я совсем не понимаю, что вы имеете в виду, сэр, — сказал я вслух.
Д-р Каллен был терпелив, как ягненок.
— Свобода подразумевает ответственность. Она несет с собой забвение. Поэтому так много людей боятся свободы — вольно или невольно.
— Да, сэр, — сказал я. — Весь мир — тюрьма.
В голосе психиатра послышались недовольные нотки.
— Я говорю об этой тюрьме, о нашей.
— Да, сэр, — кивнул я.
Брэган раскатисто хохотал. Успокоившись, сказал Каллену:
— Вы едете не в ту сторону, доктор: у Фредди так же муторно на душе в этой тюрьме, как и у нас с вами.
Лицо д-ра Каллена вытянулось.
— Я знаю, о чем говорю, директор Брэган. Стаж моей работы вам хорошо известен, и, смею думать, я не зря пять лет учился в университете.
Брэган похлопал его по плечу.
— А у меня специального диплома для такой работы нет. И директором тюрьмы я стал только потому, что занимаюсь политикой, это вы хотели сказать, доктор Каллен, не так ли?
Тот промолчал.
— Ну, ладно, не обижайтесь. Психиатр снова повернулся ко мне:
— Там, за тюремными стенами, тебе, Фред, было, наверное, очень одиноко?
Вот как оно было. Я даже не могу сказать, почему мне захотелось вернуться в свою старую каморку. Может, потому что в пансионате миссис Кэрр меня кое-кто знал.
Я позвонил в дверь, и на пороге появилась сама хозяйка. Миссис Кэрр была крупной, высокой женщиной лет сорока пяти. В ее глазах постоянно светился огонек недоверия.
— Это я, — сказал я. —
— Ах, да, — кивнула она, чуть погодя.
— Я очень хотел бы снова поселиться здесь, — сказал я. — Если можно, в моей прежней комнате.
Она стояла рядом, и ее черные глаза-пуговички так и буравили меня.
— У вас ведь никогда не было неприятностей из-за меня. И плачу я вперед. За две недели.
— Хорошо, — сказала она... — Четырнадцать долларов.
Я прошел следом за ней на второй этаж. Она открыла дверь, и меня обдало знакомым запахом этой комнаты, запахом пыли и дешевой еды. Простая старая мебель: железная кровать, комод, пара стульев, стенной шкаф.
— Не курите в кровати, — предупредила миссис Кэрр. — И смотрите, чтобы ничего такого...
Когда она удалилась, я сел на кровать и закурил. Потом выключил свет, снял туфли и лег. Здесь тихо, не слышишь всех тех звуков, которые издают две сотни спящих мужчин. И гулких шагов дежурных часовых тоже не слышно.
На другое утро в дверь постучала миссис Кэрр. — Телефон! Я спустился вниз, в гостиную, где стоял аппарат. Звонил Тони Вандо, он просил меня немедленно прийти.
Шикарная квартира Тони находилась на последнем этаже небоскреба, и отсюда он видел весь город как на ладони — город, «отцы» которого были у него в руках и которыми он манипулировал, как хотел. Он сбил два коктейля, один притянул мне.
— Ну, как дела, Фред? Тебе, что, нравится в каталажке?
— Нет, — ответил я. — Меня прямо тошнит, как вспомню. Он понимающе кивнул.
— Зачем же растрачиваешь свой талант по мелочам: бензоколонки, магазины самообслуживания, киоски... И при всем этом ты каждый раз умудряешься засыпаться...
Я отхлебнул глоток коктейля.
— Вы всегда хорошо платили мне, когда я на вас работал, мистер Вандо. Но дело для меня находилось нечасто. Раз в два-три года. На это не проживешь.
Он опорожнил свой бокал и объяснил, что от меня потребуется на этот раз. Я утер пот со лба.
— Не-е-т, мистер Вандо, на это я не пойду. Возьмите кого-нибудь другого.
Он покачал головой.
— Надо все провернуть так, чтобы комар носа не подточил. Мол, все может случиться с человеком, который находится на такой должности и которого многие могут ненавидеть. Не должно возникнуть ни малейшего подозрения, что в этом деле замешан я. Он должен исчезнуть, Фред. Если Брэгана изберут, он меня в покое не оставит. Меня... и многих моих друзей в этом городе. Так что... он должен исчезнуть... Я понимаю, для тебя это еще четырнадцать месяцев отсидки. Но за каждый месяц я плачу тебе по тысяче чистоганом. Я не пожалею денег, если ты уберешь его с дороги...