Журнал «Юность» №08/2021
Шрифт:
– Прекрасно получилось, – заверил девушку Ойгор. – Настоящая пазырыкская женщина. Жаль, у меня нет зеркала, чтобы ты погляделась.
Но девушка, похоже, не была так довольна. Она одернула юбку, словно та ей мешала, и указала пальцем на штаны Ойгора.
– Одежда, м? – спросила она.
– Что? – не понял, Ойгор.
– Одежда! – упорствовала дикарка, теперь дернув непонятливого собеседника за штаны.
– А! – сообразил он. – Это штаны. У тебя юбка. Мужчина, – он указал на себя, – носит штаны. Женщина, – теперь на нее, – носит юбку.
Девушка нахмурилась.
– Очень красиво, – повторил Ойгор, стараясь изобразить на лице самое неподдельное восхищение.
Девушка подумала и кивнула. Ойгор снова порылся в вещах и протянул ей частый роговой гребень. Она непонимающе повертела его в руках и вернула назад. Ойгор терпеливо показал, как расчесывает собственные волосы и снова заплетает в косу, потом осторожно коснулся гребнем влажных прядей девушки, которые уже промочили насквозь верх рубахи. Она напряглась, скосив на мужчину глаза и готовясь пустить в дело ногти, а может, и зубы.
«Э, нет, – подумал Ойгор. – Не тронул ее Охотник. Были бы на нем отметины. А так только рисунки да старые шрамы».
Тем временем девушка обмякла и даже прикрыла глаза, позволив ухаживать за собой.
– Ты когда-нибудь расчесывалась вообще? – ворчал Ойгор, продираясь гребнем сквозь рыжие колтуны. – Ну, пятерней хотя бы…
Он обратил внимание, что цвет волос девушки не полностью рыжий. Попадались и темно-бурые, и светлые, медовые прядки. Он заплел расчесанные волосы и потрепал девушку по руке. Она медленно открыла глаза, устремив на Ойгора сонный туманный взгляд.
– Устала? – ласково спросил Ойгор. – Вот здесь будешь спать, на моей постели. А я как-нибудь устроюсь. Погоди, последнее спрошу. Звать-то тебя как?
Разумеется, девушка не понимала.
– Ойгор, – сказал он, прикладывая ладонь к своей груди, а потом указывая на девушку.
– Ойгор, мужчина, – повторила та и ткнула себя пальцем в грудь, видимо, вспомнив его объяснения насчет различий в одежде. – Женщина!
Ойгор отмахнулся, улыбаясь, и помог девушке улечься. В ближайшее время нужно будет что-то решать с ее судьбой, а то ему в собственном доме придется спать на холодном полу. Девушка потянулась под шерстяным одеялом, потом свернулась клубочком, накрывшись так, что наружу торчала только ее удивленно-счастливая мордашка.
– Мягче, чем на дереве, а? – спросил Ойгор. – Придется мне какое-нибудь имя для тебя придумать… женщина.
Вот так странно заканчивалась тридцать третья зима Ойгора из охотников.
Девушка не просыпалась до позднего вечера. Ойгор будить ее не стал, понятия не имея, что ей пришлось пережить не только сегодня, но и в последние дни. Должно быть, у бедняжки совсем не осталось сил. Кроме того, Ойгор был уверен, что, проснувшись, таежная дева потребует накормить ее. К охотничьему стыду Ойгора, в доме не было не только мяса, но и вообще какой-либо еды. Он собирался в Тайгу сегодня утром и, если бы не эта неожиданная сделка, может, подстрелил бы что-нибудь на ужин. А то и зверя, чья шкурка годится на продажу. Несколько кедровых шишек – вот
От невеселых мыслей его отвлек истошный собачий визг снаружи. У самого Ойгора собаки не было. Хороший натасканный на зверя пес стоит немало, да и кормить его пришлось бы каждый день.
Собака визжала где-то на том краю стойбища, что вплотную прислонялся к высокому кедрачу. Отозвались псы по всей улице. С собачьим лаем уже смешались встревоженные мужские голоса.
Ойгор сунул нож за пояс, быстро вложил стрелу и натянул тетиву. Даже не накинув на голые плечи шубу, он как был вышел наружу. Теперь шум доносился с середины деревни. Свист стрел, удары, ругань, звук падающих тел. И визг. Уже не только собачий, но и еще какого-то зверя. Мимо Ойгора пробежал человек с горящей веткой в руке.
– Огня! Чего стоишь? – крикнул он на бегу. – Рыси!
Все обернулись и увидели девушку, стоящую за спинами собравшихся. Она куталась в одеяло Ойгора. Девушку била крупная дрожь. Из округлившихся от ужаса глаз горным потоком лились слезы. Она вцепилась зубами в собственный кулак, чтобы не закричать.
Прорва рысей в стойбище.
Рыси? Откуда? Ойгор заковылял на звуки побоища, не ослабляя тетивы. Рысь никогда не нападает на человека. И уж тем более не подходит к жилищам, где пахнет людьми, дымом и бродят непривязанные псы.
Когда он наконец добрался до цели, животные уже были мертвы. Не прорва, конечно, но Ойгор насчитал пять. Их стащили в одно место и свалили в кучу. Снег темнел от крови, слабо освещенный горящими ветками, которые держали некоторые мужчины.
– Ай-ай, испорчены шкуры, – процедил сквозь зубы Охотник, в сердцах пнув тушку ближайшего к нему животного. – Что палили куда попало? Или не знаете, как надо?
– Эээ, умный! – возразил ему кто-то. – Одна из тварей моего пса загрызла. Темно к тому же.
– Да и спали мы! – возмутились остальные. – Не каждый день зверь сам на стрелу идет. Да клочки пойдут на отделку шуб или еще на что. Делить-то как станем? Разве тут разберешь, кто попал, кто нет…
– А то каждый свою стрелу не узнает!
– Клочки… – брезгливо поморщился Охотник. – Я клочками добычу мерить не привык. Разбирайте по себе, не позарюсь. Хотя двоих точно я пристрелил.
– Нет, – неожиданно громко сказал тот самый старик, который прежде возразил против того, чтобы оставить в стойбище таежную деву. – Никто ничего делить не будет. Не зверь это.
Он поддел носком сапога чьего-то пса, попытавшегося вцепиться в один из трупов, и продолжил:
– Каждый здесь знает, что рысь так себя не ведет. Зима не голодная, с чего им приходить туда, где человек живет? Духи это. Алмысы, не зверье. Сама Тайга к нам нынче ночью пожаловала. И привела ее она.
Костлявый палец указывал куда-то в темноту. Все обернулись и увидели девушку, стоящую за спинами собравшихся. Она куталась в одеяло Ойгора. Девушку била крупная дрожь. Из округлившихся от ужаса глаз горным потоком лились слезы. Она вцепилась зубами в собственный кулак, чтобы не закричать.