Журнал «Юность» №08/2021
Шрифт:
Ойгор тотчас встал рядом с ней, положив пальцы на деревянную рукоять охотничьего ножа. Как бы это все ни было странно, но за девушку отвечал теперь он. Хотя от ее близости и всего происходящего у него мороз шел по коже.
– Бабьи сказки, старик, – надменно фыркнул Охотник. – При чем здесь девчонка? Не верю я в такое.
– А в Духа Тайги веришь? – спросил старик. – В то, что если лишнее возьмешь, удачу потеряешь? Я видел, ты провожаешь дух каждого убитого зверя как положено. Небось, еще амулет какой на теле прячешь?
– Не твоего ума дело. Охотничьи законы с небылицами
– Погодите, – подал голос Ойгор. – Если старик прав, нужно просто ее отпустить. Раз я ее купил, раз она теперь моя, не стану ее держать. Пусть уходит.
4
Меш Ээзи – Дух Тайги. Дословно – Кедровый Дух.
– Убить, – эхом отозвалось несколько голосов.
– Нельзя убивать, – сказал старик. – Ойгор дело говорит. Если девчонка принадлежит Тайге, нужно просто вернуть, что взяли. Да подношение наутро в лес отнести. И вести себя тихо, пока не снимемся к лету в стан.
– Пойдешь? – спросил Ойгор, беря девушку за плечо. – Пойдешь домой?
– Не понимаю, – прошептала она.
Ойгор указал на нее, потом махнул рукой в сторону кедрача, возвышавшегося черной стеной до самого звездного неба. Чувствовал он при этом себя крайне глупо, потому что сам не верил в выдумки старика. Девушка поняла и испуганно замотала головой, умоляюще глядя на Ойгора.
– Что же делать, старик? – спросил Ойгор. – Она боится, видишь? Если ты прав, то у Духа Тайги нет причин гневаться. Я не обижу ее и не брошу. Она может уйти, когда захочет. Она не пленница.
– Пусть так, – сказал старик. – Но вы все глядите в оба.
– Пойдем домой, – прошептал Ойгор, обнимая девушку.
Но ноги ее будто вмерзли в снег. Она все смотрела с ужасом на мертвых рысей и плакала теперь уже навзрыд. Ойгору и самому было неприятно это зрелище смерти. Бессмысленной смерти, ведь это не то, что честная охотничья добыча. Глядя на плачущую девушку, такую хрупкую и нежную, Ойгор подумал, что впервые в жизни кто-то нуждается в нем и зависит от него. Он невольно распрямил плечи, словно стремясь стать выше.
– Пойдем, – повторил он, чуть более настойчиво нажимая на плечи девушки, подталкивая ее прочь от места бойни. – Я имя тебе придумал: Эркеле [5] .
Девушка улыбнулась сквозь слезы и благодарно кивнула, будто поняв его слова.
Эркеле проплакала всю ночь. Ойгор не знал, что так потрясло ее: жестокость здешних людей или сама картина смерти. Утром он попытался объяснить ей, что вынужден ненадолго уйти – добыть что-нибудь, что можно приготовить. Девушка поняла и вцепилась в его руку, отчаянно мотая головой. Ойгор вздохнул
5
Эркеле – ласкать (южноалт.).
– Понимаешь, я не могу сидеть здесь с тобой, – говорил он. – Мне нужно охотиться, иначе у нас не будет еды. Еды, понимаешь?
Девушка кивнула и погладила себя по животу. Мол, еще как понимает. Ойгор насыпал ей в подол горсть кедровых орехов, на которые Эркеле непонимающе уставилась. Ойгор показал, как лущить их, но девушка выглядела не очень счастливой, несмотря на то, что ядра были крупными и сладкими.
Словно Меш Ээзи посочувствовал их горю и послал помощь. В аил вошел старик, неся на деревянном блюде полтушки вареного зайца.
– Что ты? – удивился Ойгор, ведь здесь каждый был сам за себя.
– Это деве, не тебе, – отвечал старик. – Я, конечно, преувеличил давеча насчет Меш Ээзи, но Тайга родила ее. Точно тебе говорю. А мы голодом девочку держим. Пусть поест сейчас, а дальше – твоя забота. Или пусть уходит.
– Спасибо, – сказал Ойгор, умирая от стыда.
Только на это он и годился – принимать подаяния. Боль в ногах со вчерашнего дня так и не утихла, поэтому он был даже рад, что не надо ехать на промысел. После ухода старого охотника Ойгор поставил блюдо на колени Эркеле, а сам улегся на постель, укутав ноги маральей шкурой – так боль хоть немного ослабевала.
– Еда, – пробормотала Эркеле.
– Мясо, – объяснил Ойгор. – Заяц.
Она с наслаждением вцепилась крепкими зубами в тушку, тут же рукой выламывая и выкручивая заячью ножку. Бульон потек по ее подбородку. Ойгор почувствовал, как свело желудок от голода, отвел глаза и уставился в отверстие в своде аила. Вдруг он услышал шорох рядом с собой. Эркеле тронула его за руку. Он повернулся. Девушка протягивала блюдо с остатками пищи, основную часть которой она прикончила пугающе быстро.
– Еда, – сказала она.
– Нет, это твое. Ешь, – покачал головой Ойгор, и тут в животе у него громко заурчало.
Эркеле улыбнулась и поставила блюдо рядом с ложем, а сама с кротким видом уселась в ногах Ойгора. Он поразмыслил над тем, стоит ли гнушаться объедками, если уже принял подаяние от дряхлого старика, но все-таки взял еду, обглодав все косточки догола. Кажется, последние остатки его гордости сегодня безвозвратно погибли.
– Нравится мясо? Вкусно? – спросил он у девушки, но она лишь улыбалась. – Что же ты ела в Тайге? Нет, не может быть, чтобы ты жила в лесу. Где твои родные? Кто-то знакомый? Я тебя к ним отведу.
– Не понимаю, – только и сказала она.
Ойгор твердо решил научить девушку их языку, а потом узнать, кто она и откуда. Даже если он на лето возьмет с собой Эркеле в большой стан, что она будет делать, когда настанет пора ему вновь вернуться в Тайгу?
Эркеле заинтересованно глядела на рисунок у него на плече. Потом придвинулась и потрогала изображение пальцами.
– Это марал. Видела таких в Тайге? Смотри, какие рога.
Он взял ее палец и провел по ветвистым рогам животного, откинутым на перекрученную спину.