Жвачка и спагетти

Эксбрайя Шарль

И, подмигнув, шепнул ошарашенным слушателям:

– Он интересуется моим мнением о намерениях фюрера.

Потом повернулся и удалился. Эта интермедия разрядила обстановку, явление дедушки стерло воспоминание о взаимных угрозах. Полицейский Валеччиа помог американцу прикончить бутылку граппы и проводил его до корсо Кавур, где и оставил, дав на прощание ряд дружеских советов насчет соблюдения общественного порядка.

Швейцар отеля сразу же заметил нетвердую походку Лекока. Он поклонился ему и дружеской рукой втащил

в холл, чтоб тот не колобродил под дверью. Дежурный спросил, подавая ему ключ:

– Хорошо провели день, синьор?

– Великолепно! Я встретил самую красивую девушку Вероны.

– Поздравляю вас, синьор.

– И я вам скажу один секрет: Верона – лучший город в мире!

– Спасибо, синьор. Вам телеграмма...

Сайрус А. Вильям тупо уставился на телеграмму. Опять Валерия! Она становилась надоедливой! С чтением вышли некоторые затруднения, потому что строчки плясали. "Лекоку, Рива Сан Лоренцо э Кавур, Верона, Италия. Жду. Точка. Прощаю всего сердца. Точка. Но отец настаивает объяснениях. Точка. Рассчитывайте мою поддержку. Точка. Валерия".

Сайрус А. Вильям доверительно спросил дежурного:

– И что бы этой Валерии не оставить меня в покое?

Тот смиренно признался в своей некомпетентности.

– Нет, но скажите, что она о себе воображает?

Пока Лекок говорил, им овладела злость, и, взяв бумагу и карандаш, он с трудом нацарапал текст, который, как ему казалось, должен восстановить его достоинство перед лицом всей Италии:

"Валерии Пирсон, Линкольн Авеню, 33, Бостон, Массачусетс, США. Просьба папе не совать нос в чужие дела. Точка. Сам не маленький. Точка. Делаю что хочу. Точка. Да здравствует Верона. Точка. И любовь. Точка. Сайрус".

И с легким сердцем и спокойной совестью пошел спать.

Глава VI

Сайрус А. Вильям проснулся около одиннадцати. Он не испытывал ни смущения, ни раскаяния по этому поводу. Ему было очень хорошо. Конечно, надо было уже давно допросить Винченцо Маттеини, но что с того? Парикмахерская никуда не убежит. Туда можно сходить после обеда. В данный момент его занимало вовсе не убийство. Главное было свидание с Джульеттой, остальное могло подождать.

В полдень, когда Лекок отдавал ключ дежурному, ему сказали, что не смели его беспокоить, но его самолет вылетает через час, и дали понять, что не худо бы ему поторопиться.

– Мой самолет? Какой самолет?

– Но, синьор, вы нас уведомили, что вылетаете сегодня в тринадцать часов, и приказали взять вам билет.

– Сейчас не может быть и речи о моем отъезде, потом будет видно. Сдайте билет, а если это невозможно, я возмещу вам убыток. Уехать из Вероны? Ну, вы даете! Что я, сумасшедший?

Когда поклонник Джульетты вышел, швейцар спросил дежурного:

– Что вы об этом думаете, синьор Джасинто?

Вопрошаемый недоуменно покачал головой:

– Е un americano...

И

набрал номер аэропорта.

* * *

Сидя на скамье, Сайрус А. Вильям воображал, что все прохожие смотрят на него и смеются про себя. Ему казалось, что все его знают и удивляются, как это один из лучших женихов Бостона оказался на уличной скамье, словно мальчишка, впервые поджидающий девчонку. Пытаясь изобразить из себя солидного господина, присевшего отдохнуть, Лекок мало-помалу приходил к убеждению, что Джульетта назначила свидание, просто чтоб отделаться от него, и что она не придет. Тут она и появилась, слегка запыхавшись от бега.

– Извините меня, но шеф, синьор Фумани, никак меня не отпускал. У него прямо мания выбирать час перерыва для разговоров о работе!

Она смеялась неподражаемым смехом итальянки, и Лекок нашел, что она еще красивее при свете дня, чем в полутьме ночной улицы. Девушка уселась рядом без малейшего смущения.

– Как вы себя чувствуете, Джульетта?

Она не придала значения тому, что он назвал ее по имени.

– Я всегда хорошо себя чувствую!

– Не хотите ли пойти куда-нибудь позавтракать?

– О, нет...

– Почему? Вы уже поели?

– Да нет, просто я не ем среди дня, чтобы не толстеть, а потом, что обо мне скажут, если увидят в кафе с незнакомым мужчиной?

Сайрус А. Вильям не рискнул заметить, что в отношении репутации куда щекотливее согласиться на свидание наедине, чем на завтрак в общественном месте, да, может быть, он и ошибался? Еще не факт, что в Бостоне правильно судят о таких вещах.

– Как вас зовут?

– Сайрус А. Вильям Лекок.

– Сайрус!

На ее легкий, свежий смех прохожие оборачивались, словно благодаря за нечаянную радость. Уязвленный Лекок желчно заметил:

– Конечно, меня зовут не Ромео!

Она сразу стала серьезной и с непередаваемым выражением промолвила:

– А жаль...

Американец задался было вопросом, что означают эти слова, но она снова заговорила:

– Вы женаты?

– Нет. А вы, может быть, помолвлены?

Она уставилась на него:

– Вы что же думаете, синьор, будь я помолвлена, я бы сидела сейчас с вами?

Сайрусу А. Вильяму вспомнилась Мика, но он счел неуместным объяснять, что в Вероне, по его мнению, возможно все.

– Я и не воображала, что когда-нибудь буду дружески беседовать с американцем.

– Да и я поднял бы на смех любого, кто сказал бы мне, что настанет день, когда мне будет радостно болтать с молодой итальянкой на уличной скамье... прямо как влюбленный.

– А вы были когда-нибудь влюблены?

– Нет.

Ответ был искренним. Она встала.

– Мне пора. Надо еще кое-куда забежать... До свиданья!

– Джульетта...

Он взял ее за руку.

– Мы ведь еще увидимся?

– А нужно ли?