Жюль Верн
Шрифт:
Блуа взял пакет, не подозревая, что все пять стофранковых билетов принадлежали Жюлю.
Главный кондуктор возвестил, что через две минуты поезд отправляется. Дежурный трижды ударил в колокол. Кондукторы всех десяти вагонов закрыли двери. Главный кондуктор, уже стоя на подножке, крикнул во всю силу своих лёгких:
— Мы отправляемся! Опоздавших прошу занимать последний вагон! Мы отправляемся! Прошу отойти подальше от вагонов!
Дважды ударили в колокол. Ровно в семь и пятнадцать минут вечера поезд отошёл от дебаркадера. Рожок дежурного по отправке трубил до тех пор, пока красный фонарь на площадке последнего
Жюль долго смотрел вслед удалявшемуся поезду.
— Вот и уехал наш Блуа… — печально проговорил Барнаво. — Пойдём и выпьем за благополучную дорогу хорошего человека. Ты что такой грустный, мой мальчик? Тебе жаль Блуа? Думаешь о нём?
Жюль посмотрел на Барнаво и отвёл глаза.
— Нет, я думаю о другом, — ответил он. — Я представил себе всю землю, опутанную железнодорожными путями. Ты садишься в вагон и едешь, едешь, едешь — переезжаешь реки и моря, пересаживаешься с поезда на пароход, достигаешь пустыни; там к тебе подводят верблюда, ты приезжаешь в Индию и садишься на слона, потом… Как думаешь, Барнаво, сколько нужно времени для того, чтобы объехать вокруг всего света?
Барнаво сказал, что это смотря по тому, как и с кем ехать.
— Со мною, мой мальчик, ты вернёшься домой скорее, чем с какой-нибудь малознакомой дамой. С ними, мой дорогой, вообще не советую путешествовать.
Жюль пояснил, что он не имеет в виду спутников, — он имеет в виду технику, прогресс. Когда-то, когда не было железных дорог, кругосветное путешествие могло потребовать два, три и даже четыре года. Наступит время, когда люди придумают новые способы передвижения, и тогда расстояния сократятся, кругосветное путешествие будет доступно и очень занятому и небогатому человеку.
— Ошибаешься, — горячо возразил Барнаво. — Одна твоя техника ещё не сделает людей такими счастливыми, что каждый сможет позволить себе такую роскошь, как кругосветное путешествие. Наука и техника! Гм… По-моему, здраво рассуждая, важно знать, в чьих руках будут и наука и техника. Если в моих — это одно, ну а если в руках хозяина Блуа — совсем другое. Так я говорю или нет?
Жюль не ответил. Сейчас он думал о Блуа и не слыхал вопроса. Барнаво продолжал свои рассуждения:
— Мой земляк Пьер Бредо в Париж не может попасть, ему семьдесят пять лет, он ни разу не был в Париже, а почему? Потому, что нет денег. Ты полагаешь, что наука и техника дадут ему деньги? Гм… Жюль, — понизил голос Барнаво, — а не кажется ли тебе подозрительным, что за нами все время идёт человек в ядовито-жёлтом пальто и такой же шляпе?.. Он только что не наступает нам на пятки.
За Жюлем и Барнаво неотступно следовал человек в пальто и шляпе цвета горохового супа. Он подошёл к ним, когда они выходили из вокзала. Он отвернул борт своего пальто, пальцем указал на какую-то жестянку и сказал:
— Прошу следовать за мной!
— Куда? — чуть оробев, спросил Жюль.
— В префектуру, — вежливо, настойчиво и бесстрастно проговорил переодетый полицейский. — Прошу следовать за мной. Это недалеко.
— Надо идти, — покорно произнёс Барнаво. — Тут уже ничего не поделаешь. Можно отказаться от приглашения на обед, а тут, конечно, кормить не будут.
Полицейский заявил, что он обязан доставить только Жюля Верна, но Барнаво запротестовал, — он не может отпустить своего
Жюль воскликнул:
— Ах вот оно что!..
Барнаво взял его под руку, и они зашагали впереди полицейского, вполголоса подававшего команду: прямо, налево, направо, не туда…
— Мы уже и без того повернули не туда, куда надо, — проворчал Барнаво. — Это очень хорошо, Жюль, что я буду подле тебя! Они мастера сбивать с толку. Ты ел курицу, а они будут уверять, что ты пил кофе!
И, чувствуя, что рука Жюля ощутимо подрагивает, добавил:
— Ничего не случилось, мой мальчик! Каждый по-своему зарабатывает свой хлеб. Пусти префекта в кругосветное путешествие, и он возвратится министром по меньшей мере!
Полицейский скомандовал:
— Стоп!
Толкнув ногой дверь, он пригласил войти в помещение префектуры.
Они прошли длинный полутёмный коридор и вступили в хорошо освещённую квадратную комнату. За большим столом сидели двое — префект, в положенной ему форме, и штатский. Лицо префекта было приятно и даже симпатично, штатский — в пальто с поднятым воротником и в котелке, сидящем чуть набок, производил отталкивающее впечатление. Барнаво солидно буркнул: «Н-да…» — и остановился, заложив руки за спину. Жюль, тревожась и тоскуя, опустил голову. Тот, кто привёл их сюда, отрапортовал:
— Провожающий доставлен! Разрешите идти?
Префект сделал какой-то едва уловимый жест.
Полицейский удалился.
— Студента юридического факультета Сорбонны прошу присесть, — распорядился префект. — Грегуар, закройте дверь!
Жюль опустился на деревянную скамью у стены. Захлопнулась дверь, часы на стене гулко, по-церковному пробили десять раз. Барнаво сел неподалёку от Жюля. Поднялся со своего места человек в штатском и что-то шепнул префекту, указывая на Барнаво. Префект махнул рукой и приступил к допросу. Спрашивая, он записывал ответ, не глядя на Жюля. Штатский намётанным взглядом сыщика впивался то в Барнаво, то в Жюля. Когда префект спросил, с какой целью явился студент юридического факультета Жюль Верн на вокзал, штатский обратился к Барнаво:
— Вы приходитесь родственником студенту Жюлю Верну?
— Есть вещи абсолютно непонятные вам, сударь, — ответил Барнаво.
Штатский недовольно поморщился, снял котелок, кинул его на стул. Префект кашлянул. Штатский кашлянул два раза. Барнаво сказал: «Ага!»
— Вы заявляете, — продолжал префект, — что пришли на вокзал с той целью, чтобы проводить некоего Блуа.
Жюль молча кивнул. То же сделал и Барнаво.
— Из того, что нам известно, можно прийти к выводу, что вы хорошо знаете Блуа, не так ли? Не так? Гм… Однако эти проводы…
— Государственного преступника, человека, мешающего правительству работать на благо народа, — продолжал штатский, снова надевая свой котелок. Барнаво хихикнул. Префект и штатский зашептались. Жюль обратил внимание на то, что штатский многозначительно поводил глазами, словно сообщал бог знает что.
— Может быть, вы позволите допросить и вас? — обратился штатский к Барнаво.
— Не позволю, — глухо отозвался Барнаво. — Блуа, которого мы провожали, хороший человек. Жюль, скажи этим людям, что это так.