Жюль Верн
Шрифт:
Здесь можно явственно увидеть, о чем пеклись оба друга: о республиканской форме правления. Провозглашение Коммуны их возмутило не столько из-за доктрин, которые она пыталась проводить в жизнь, сколько из-за того, что она подвергла опасности Республику.
Окружение Этцеля, каким бы сторонником порядка он ни был, оставалось в общем достаточно эклектичным. Издатель никогда не опасался принимать авторов из революционной среды. Он поддерживал Прудона. Если он и не сочувствовал Коммуне, то, во всяком случае, много сделал для таких коммунаров, как Груссе и Реклю. Жюль Верн, как известно, подружился с Груссе и восхищался Реклю.
25. ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ
Женщина
Мы видели, что Онорина проявила полное равнодушие к «Путешествию на воздушном шаре». Она считала, что обследовать Африку в течение пяти недель — дело нестоящее. Был ли ее муж несколько разочарован, что она принимает так мало участия в его работе? Не из-за этого ли возмечтал он о женщине, которая, не участвуя непосредственно в действии произведения, всячески побуждает Акселя совершить путешествие к центру Земли? Похоже, что он вложил в уста Гретхен слова, которые ему самому хотелось бы слышать, ибо он чувствовал себя не понятым своей подругой жизни, хорошенькой, обладающей живым умом, но имевшей достаточно других забот, чтобы следить за его литературной работой.
В 1865 году «Мюзе» опубликовал новеллу «Нарушители блокады», написанную в то время, когда писатель еще верил, что сможет обрести в женщине вдохновительницу и помощницу.
Капитан Джеймс Плэйфер прорывает блокаду, установленную в ходе Гражданской войны северянами вдоль берегов Америки, занятых южанами. Этот дерзновенный замысел возник у капитана «Дельфина» в целях чисто меркантильных, но под влиянием Дженни Холлиберт, в которую он влюбляется. Главной задачей капитана станет не обмен оружия на хлопок, а побег из плена отца этой девушки, содержащегося в Чарльстоне. Дженни идет еще дальше и хочет заставить молодого человека разделить ее антирабовладельческие взгляды, засыпая его самыми убедительными доводами, сопровождаемыми столь обаятельной улыбкой! Вскоре капитан уже покорен и признается сам себе: «Эта смелая девушка — хозяйка на моем судне. Если бы Дженни пожелала, чтобы я выбросил за борт весь этот груз контрабанды, я бы сделал это без колебаний, из одной любви к ней». В конце концов он действительно не колеблясь рискует своей жизнью и жизнью своей команды ради осуществления задуманного ею плана. И все заканчивается свадьбой.
Очевидно, писатель с удовольствием рисует образ изящной Дженни, за нежностью и внешней слабостью которой скрывается энергия, поддерживающая ее возлюбленного в очень опасном предприятии. Женщины, которых впоследствии будет изображать Жюль Верн, вполне подходят под эту схему, и, может быть, он не без причины так охотно остается ей верен. Надо признать, что ни Каролина, ни Онорина не соответствовали такому идеалу. Забавно отметить, что обе женщины, когда им довелось встретиться, оказались в наилучших отношениях.
Жюль женат уже десять лет: время пылких страстей прошло. Наступил момент, когда влюбленность превращается во взаимную привязанность и когда уже начинают подводить итог брачным отношениям. По-видимому, между супругами проявляется некоторое различие. В то время как один блуждает в недрах земного шара, рыщет по всему свету, путешествуя вокруг Земли, и даже покидает нашу планету, другая, не имея склонности сопровождать его в этом воображаемом мире, поглощена заботами о домашнем уюте, о своих туалетах, о приемах, которые она хотела бы устраивать на более широкую ногу. Улицы Парижа представляются ей миром, вполне достойным исследования, а их магазины, столь богатые разнообразными соблазнами, дают ей возможность делать куда более интересные открытия.
Поскольку она сама себя исключила из его интеллектуального мира, Жюль, берясь за перо, забывает даже о существовании женщины. Может быть, он испытывает от этого легкую грусть, нисколько, впрочем, не обвиняя жену. Не выражает ли он этого сожаления в «Путешествии к центру Земли», где женщина присутствует, однако очень отдаленно? Не изображает ли он в «Детях капитана Гранта» леди Элен как идеал женщины, созданной в его подсознании?
В «Двадцати тысячах лье под водой» любимой женщины уже нет в живых, и это роман абсолютного одиночества мужчины. Он вовсе не женоненавистник, он мизантроп, таящий в сердце горестную память о любимой подруге.
В кратком и трогательном эпизоде открывается нам на «Наутилусе» присутствие женщины, но женщина эта мертва, и,
По-видимому, для заполнения какого-то пробела в публикациях 1871 года Жюль Верн превращает в роман, или же романтизирует — как он пишет об этом отцу, — путешествие, которое он в 1867 году совершил на «Грейт-Истерне». Придуманная им фабула на этот раз — «любовная история». Но здесь идет речь о несчастливой любви: молодую женщину выдали против ее воли за грубого человека, в то время как она любила другого, рассчитывая выйти за него замуж, и горе довело ее до сумасшествия.
Случай соединяет на «Грейт-Истерне» Фабиана, молодого человека, безутешного в своих обманутых надеждах и пытающегося как-то рассеяться в путешествии, Гарри Дрэйка, антипатичного мужа, и его безумную жену Эллен, которую он запер в каюте, подальше от любопытных глаз. Однако Эллен удается ночью выскользнуть из каюты на палубу, и ее неясный силуэт дает повод для россказней о появлении призрака.
Под конец Гарри Дрэйк и Фабиан под ничтожным предлогом бросают друг другу вызов и дерутся на дуэли во время грозы. Исход поединка еще неясен, когда Фабиан бросает свою шпагу, увидев безумную женщину, в которой узнает свою возлюбленную. В этот миг молния убивает Гарри Дрэйка. Эллен, так и не обретшую разума, доставляют по прибытии корабля в Нью-Йорк, на виллу, находящуюся неподалеку от Ниагарского водопада. Она излечивается, и читатель остается под впечатлением, что все устроится отлично. Не выдает ли этот сценарий затаенную мысль автора, который от своих любовных переживаний сохранил лишь воспоминание о вставших на его пути преградах да враждебное чувство к родителям, которые выдают дочь замуж, считаясь только с материальной выгодой? Тема эта вообще имеет тенденцию возникать под пером нашего писателя. Одна фраза как бы выдает некое личное сожаление: пассажиру, который, завидев юную парочку, говорит: «Как прекрасна молодость!» — он отвечает: «Да, молодость вдвоем».
«Плавающий город» — книга безо всяких претензий, дает описание Ниагары, которое Фаррер [85] , как и Р. Эскеш, Предпочитал описанию Шатобриана [86] в его «Атале».
В следующем произведении Жюля Верна, «Приключения трех русских и трех англичан», женские образы полностью отсутствуют: это путешествие холостяков. Сюжет довольно бедный, и «узел», которым завязывается интрига, почти лишен драматизма; главное в романе — операция по тригонометрическому измерению. Удастся ли шести ученым измерить в Южной Африке дугу меридиана?
[85] Фаррер, Клод (1876-1957), известный романист начала века, высоко оценил творчество Жюля Верна, и в частности описание Ниагарского водопада в «Плавающем городе» в своем предисловии к монографии Р. Эскеша «Путешествие в мир Жюля Верна».
[86] Шатобриан, Франсуа Рене де (1768-1848) — один из родоначальников романтизма во французской литературе. Повесть «Атала» (1801) навеяна впечатлениями от его путешествия в Америку (1791-1792).
Следует признать, что подобная тема, лишенная какого бы то ни было эмоционального содержания, является весьма неблагодарной. Удивительно, однако, что, несмотря на это, книга читается легко. Возможным это оказалось лишь потому, что повествователь сумел использовать второстепенные эпизоды и оживить ими основное действие. Его стиль, простой, бесхитростный, содействует быстрому развитию действия, которое в противном случае могло бы весьма скоро наскучить читателю.
Впрочем, автор пользуется возможностью высмеять не только конфликт между двумя начальниками экспедиции, кичащимися своим авторитетом, но и столкновение их национализма. Этим ученым, воодушевленным одними и теми же научными целями, но разделенным из-за открытых военных действий между их государствами («восточный вопрос обсуждается в Черном море посредством орудийных залпов»), удается объединиться лишь тогда, когда на них нападают разбойничьи туземные племена и им грозит неминуемая опасность. Здравый смысл торжествует в словах полковника Эвереста: «Здесь нет сейчас ни русских, ни англичан, есть только европейцы, объединившиеся для самозащиты». Может быть, вся книга и написана только ради этой последней фразы.