Зикр Назира
Шрифт:
К тому же, он не мулла. Он суфий (ученик – тут же поправил его ещё один голос, знакомый ему после написания кадисов). Ему надо скорее попасть домой, ведь урусы уже обошли его, значит, надо торопиться. Вскочить в седло, прижаться ногами к лошади и скакать, гнать как можно быстрее к стенам Казана. Но он продолжал идти и не переставал перебирать слова оправдания, ощущая, как мальчик смотрит ему вслед. Он боялся обернуться, чтобы увидеть этот взгляд – Назир был уверен, что увидит взгляд своего отца, вернувшегося после смерти энкей.
Наверху
Когда они шли вверх по Идилю, купец Полат показал ему рисунок на куске жёсткой бумаги. На нём двумя раскрытыми ладонями сплетались две реки. А в самом сплетении, будто цветок в бутоне, лежал город, нарисованный лёгкими штрихами. Стены его были выше других городов, ещё выше стен художник изобразил минареты, откуда муэдзины славили Всевышнего, да так, что прямо в уши, хотя и знал Назир теперь, что это неважно, можно говорить и сидя на земле, и даже под ней, Всевышний слышит все слова на свете и ни один волосок не упадёт без Его ведома, да пребудет с Ним милость веков.
Казан стоял там, вольный город, сильный город, что сумел пережить разрушения, моры и болезни, и слабых ханов, умерших ещё в юности, и жадных наместников. И там, между трёх озёр и двух рек, на высоком холме, ждал его полузабытый отец и могила матери, которую он, Назир, вспоминал нечасто, но каждое воспоминание было столь ярким, столь живым, что порой казалось, будто энкей где-то рядом.
Цветок на карте рос из морей, из тех мест, откуда сейчас шёл сам Назир. Бурные волны чингизидов, ногаев, кипчаков докатывались туда и успокаивались, видя как красивы новые места, как спокойно дышится там. Кто-то из них оставался, перемешивался с булгаарами, и так сохранялся цветок, впитывая в себя влагу чужих земель.
У самого леса Назир все-таки оглянулся и вновь поразился тому, как похож авыл на игрушечный городок, устроенный каким-нибудь великаном. Возле одного из кубиков возилась маленькая фигурка. Байбуре что-то таскал к дому. Назир пригляделся. Мальчик подтаскивал к стенам сухие ветви, дрова, доски, укладывая их так, чтобы они прислонялись к избе. Что он собирается делать?
Байбуре зашёл в дом, вскоре вышел и присел над одним из пучков сухой травы, воткнутым промеж веток. Долго не выпрямлялся, а когда встал, над ветвями вился тонкий дымок. Он хочет сжечь свой дом!
Из пальцев Назира выпал повод, чему Зур-Ай была рада – она двинулась
Солнце уже село, пора было вставать на ночлег. Чуть отойдя к лесу, Назир расседлал лошадь, развёл костёр так, чтобы не видеть за ним огня, обнявшего деревню. Вскоре на пригорок поднялся мальчик.
– Я… посижу тут, – он кивнул на костёр. – Недолго.
Уселся, обхватив руками колени. Когда Назир протянул ему кусок вяленой конины, только покачал головой. Если завтра они пойдут разными дорогами, к чему сегодня делить пищу?..
Байбуре стоял на склоне жёлтого глинистого оврага меж деревянных обгорелых развалин. Крики заставили его обернуться. Сзади в беспорядке набегали сотни людей. Байбуре взглянул в сторону их движения. Над оврагом высилась каменная стена. Оттуда со свистом летели стрелы, копья, камни. Странно – зачем они стремятся к стене?
Бегущие не останавливались, не пытались уклониться от смерти, лишь один, рыжебородый, вскинул руки, меж которых дрогнуло оперенье стрелы. Рубаха мужчины медленно омывалась тёмно-бурым. Байбуре смотрел прямо в глаза умирающему.
– Бежать нельзя… Не… разбегайтесь… Вместе… – хрипел мужчина.
Тело его сотряс ещё один удар стрелы, угодившей в шею. В толпе вокруг них заслышались крики, словно галдели птицы. Байбуре поднял взгляд – прямо на него, шурша и ворочаясь в воздухе, летел огромный, в несколько батманов, камень. Тень его упала на лицо, мальчик вскрикнул и проснулся.
Полночная звезда уже клонилась к горизонту. Вдалеке ухала сова, завершая ночную охоту. На востоке между деревьев разгорался скорый восход.
Мужчина, который вчера отказался читать молитву по его родным, лежал по другую сторону костра. Он приоткрыл глаза.
– Что ты? – сна в голосе Назира не чувствовалось.
– Сон. Кошмар приснился.
– Сон? Это не страшно, бывает, – Назир вновь улёгся поудобнее.
Мальчик проглотил слюну, смочив пересохшее горло.
– Про нас сон был.
Назир привстал и вопросительно посмотрел на Байбуре.
– Сказали, что разбегаться нельзя… Вместе идти.
Они собрались ещё до рассвета и двинулись в сторону Казана. Назир усадил мальчика впереди себя и пришпорил коня. Надо было спешить, если они хотели обогнать войско урусов.
Помогая Байбуре взобраться на лошадь, Назир вспомнил, как отец, сильный кряжистый мужчина с короткими, плотными ногами, хватает его, пятилетнего, и одним движением забрасывает на коня. Жеребец чутко прядает ушами, косит взгляд на людей, чуть перебирает копытами, предвкушая поездку…