Зима 41-го
Шрифт:
— Нет, товарищ Сталин, — первое удивление прошло. А действительно, чему тут удивляться? Не мог Верховный пользоваться только одним каналом информации. Да и осведомленность Иосифа Виссарионовича говорила о том, что именно в этом госпитале Саша оказался не просто так.
— Безопасность Александра теперь будут обеспечивать люди товарища Берии. Он его втянул в свои игры, ему теперь и отвечать. Головы бы оторвать им за самоуправство, но очень уж жирные рыбы попались нам в результате их самодеятельности. Поэтому наказывать не буду. Но и на награду Стаин пусть не рассчитывает. Теперь по твоей дочери с ее подругами, возьмешь с них подписки и вопрос исчерпан. Они все равно ничего толком не знают, но подстраховаться, чтобы фантазировали меньше и фантазиями своими не делились с одноклассниками, не помешает. Да и парню на пользу будет, а то не
— Уже, — вставил Волков.
— Поясни! Мне не докладывали.
— Вчера был у Александра в госпитале. Мне сказали, что с ним все нормально, идет на поправку. А только начали разговор, Саша потерял сознание и начал бредить. То Вас, то какую-то Валю вспоминал в бреду. Профессор дал понять, что ухудшение на нервной почве произошло. Обвинил меня в недостатке внимания к раненному подчиненному, — Волков опустил голову. — А самое обидное, что справедливо обвинил, не были мы у него после ранения. Некому проведать было. А мальчишка подумал, что бросили его, или наказали за нарушение приказа, я так думаю. Да и разобраться, парень четыре года фактически в боевых условиях, и здесь, у нас он не отдыхает, а только наоборот…
Сталин раздраженно бросил трубку на стол. Волков замолчал, поняв, что перегнул. Ведь все только что сказанное им, Верховный наверняка принял на свой счет. Иосиф Виссарионович вышагивал туда-сюда по кабинету, а майор сидел, напряженно выпрямив спину и боясь пошевелиться. Немного успокоившись, Сталин сел за стол, набил трубку и закурил. Пристально посмотрев на застывшего истуканом Волкова, усмехнувшись, сказал:
— Успокойся. Прав ты. Но и не использовать знания и умения Александра мы не можем себе позволить. Сейчас война и работают на пределе все, вся страна. Со Стаиным же поступим следующим образом, — Иосиф Виссарионович сделал паузу, еще раз прокручивая в голове возникшие мысли, — пусть пока лежит в госпитале продумает ускоренную подготовку пилотов вертолетов. Нам надо еще хотя бы два нормальных экипажа. Не дело, что новое перспективное направление у нас зависит от одного человека. Случись что-то с Александром и нам придется в летной подготовке идти с нуля, как в их мире. Это недопустимо! Поможем ему во всем, вплоть до обучения отобранных экипажей на тренажерах на базе. Сроки я ставить не буду, сам их не знаю, но скажи ему, что это моя личная просьба. Пусть ускоряет процесс. Как только выбранные им люди начнут летать самостоятельно, обещаю, в лучший санаторий его отправлю. В Цхалтубо[3]. Сам там бывал, прекрасное место. А пока передай ему от меня пожелания здоровья. Все, Володя, иди. Меня там уже люди ждут, работать надо. Жене с дочерью привет.
Волков вышел из кабинета, поздоровавшись с ожидавшим в приемной Василевским. Мысли у майора крутились вокруг дочери. Похоже, Лена со своими подругами попала в сферу интересов их конторы и его, как отца, это не радовало. Не такой судьбы хотел он для нее. Но сделать уже ничего невозможно, остается только, предупредить и научить, чтобы Ленка с ее несносным бескомпромиссным характером не наделала глупостей.
Тихонов нашел Лену в той самой комнате, где они оставили свои шинели. Девушка сидела, забравшись с ногами на медицинскую кушетку, бездумно уставившись в стену. Больше никого в помещении не было. Алексей сразу задал самый важный для них вопрос:
— Про Саню никому не говорила?
Лена перевела взгляд со стены на старшину и отрицательно покрутила головой. Тихонов, облегченно вздохнув, присел рядом с ней, откинув белую простынку, которой была застелена кушетка.
— Почему? — в голосе Лены слышались непонимание и обида.
— Что почему? — недоуменно уставился на нее Алексей.
— Почему папа с Сашей мне ничего не сказали?
— Эээ, — Тихонов даже растерялся, не понимая, что должен ответить девушке. Он знал ее больше пяти лет, с тех пор, как
Лена, покраснев от того что сморозила глупость, помотала головой:
— Нет. Никогда не рассказывал. Так, только, в общих чертах, что мы и сами знали.
— Ну, вот видишь, — многозначительно выдал старшина и замолчал, не безосновательно опасаясь продолжения расспросов. Женское любопытство, обида на папу и Сашку за скрытность, стыд перед парнем за свое глупое поведение кипели у нее в голове, взрывая мозг. А ведь она после того, как Сашка пропал, еще дважды подходила к Батину и интересовалась судьбой парня, хотела идти в НКВД, убеждать, доказывать. А оказывается, этого ничего не надо было! Хоть бы предупредили, через того же Владимира Ивановича! Но нет! Секреты у них! Подумаешь! Она уже забыла, что оба раза Батин ей говорил, чтобы Лена за парня не беспокоилась, что с ним все в порядке и скоро он появится в школе. И вообще, могли бы хоть намекнуть, кто такой этот Стаин. Да, кстати, а кто он действительно? Тихонов при встрече сказал, что он из их группы. И эта девушка тоже. Красивая! В сердце девушки как будто вонзилась игла.
— Леш? — Ленка жалобно посмотрела на старшину.
— Чего?
— А эта девушка с вами, кто она?
— Ида-то? — старшина тянул время, не зная, что отвечать. Скорей бы уже приехал товарищ майор государственной безопасности!
— Ага.
— Отличная девушка! — Тихонов уставился в потолок и замолчал.
— И все? — просто так Ленка решила не сдаваться.
— А остальное я тебе сказать не имею права.
— Ну и подумаешь, — обиженно протянула девушка, на что старшина только усмехнулся. В комнате повисла тишина, снова нарушенная Леной. — Леееш?
— Что опять? — Тихонов про себя выматерился. Вот же достала! И командира до сих пор нет!
— Леш, а это правда, что Сашка лейтенант госбезопасности?!
— Лена!!! — старшина начал потихоньку звереть.
— Ну ладно, ладно, — отступила девушка, поняв, что узнать ей пока ничего не удастся. Интересно, а где и как его ранили? Даже лицо вон перебинтовано. И вообще, как она его узнала? Сердце подсказало? Ха! Вот еще! Просто эти серые, упрямые глаза ни с кем не спутать. Да и торчащий на макушке непослушный вихор. Да и голос вполне узнаваемый. Тут открылась дверь, и в комнату вошел Волков, за спиной у которого маячила Светлана Георгиевна. Тихонов тут же подскочил, вытянувшись по стойке смирно, а Лена, взвизгнув, бросилась к отцу на шею:
— Пааапкааа!!! Вернулся!!! — девушка висела на шее у отца, болтая в воздухе ногами. Волков показал старшине глазами, что тот может быть свободен, и Тихонов выскользнул из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь. После чего облегченно выдохнул и пошел в палату к Сашке. Ребята, наверное, его уже заждались, а с Ленкой пусть теперь отец разбирается.
— Привет, егоза, — тепло улыбнувшись, поздоровался с дочерью Волков. — Ну как ты тут?
— Нормально. Устала только. Раненых сегодня много было, замотались с девочками.
— С одноклассницами?
— Ага. Мы тут с Настей Федоренко и Ниной Кононовой санитарками работаем после школы. Да ты их знаешь, наверное! — Лена радостно смотрела на отца. Все-таки, как невыносимо тяжело ждать родного человека, не имея от него никакой весточки. И как хорошо становится на душе, когда он возвращается живой и здоровый! Знала бы она вчера, что папа вернется, подменилась бы в госпитале.
— Знаю, — майор кивнул головой, хоть в школе у дочери он бывал редко, все свое время отдавая службе, но про одноклассников и одноклассниц знал из ее рассказов — они еще в госпитале?