Зима Александры
Шрифт:
– Вы здесь хореограф? – спросила Аня.
– Типа того.
– А зачем вам напарница?
– Мне совсем не нужна напарница – особенно с учётом того, что я решила сегодня уволиться.
– А…– протянула Аня. – Ясно.
– Не воспринимай на свой счёт, – не глядя в сторону Ани, бросила хореограф.
– А куда пепел?
– За окно. Вон кнопочка.
Александра завела машину и включила музыку.
– Ух ты! Эми Уайнхаус! – неожиданно обрадовалась Аня.
– Мне нравится твоё «Ух ты!». Эми любишь?
– Люблю.
– Тогда тебе дважды не стоит здесь работать. Шучу.
– Здесь
– Нет. Отлично. Зарплата стабильная, мозг особо не выносят. Летние каникулы – кайф. Не слушай меня. Слушай музыку.
Как только Александра положила заявление на стол кадровика, директор пригласила её в кабинет. На прошлой неделе здесь завершился ремонт, и Александра впервые видела Раису Константиновну в новых декорациях. Строгая офисная мебель причудливым образом сочеталась с цыганскими, позолоченными обоями. В открытых стеллажах соседствовали книги Макаренко, детективы Марининой, полный набор классики из советской серии «Библиотека учителя», стопки журнала «7 дней», ряды блестящих кубков, контейнеры с едой и электрический чайник.
Раиса Константиновна восседала в чёрном кожаном кресле и, несмотря на то, что мебель была ей великовата, выглядела солидно. В кабинете присутствовали ещё двое: президент Российской Федерации и Пресвятая Богородица. Их изображения располагались на стене – симметрично относительно директорского кресла. Александра отметила про себя, что все вместе они составляли любопытный триптих. Композиция выглядела особенно хорошо, когда директриса не шевелилась и не разговаривала.
– Чем, позвольте поинтересоваться, обусловлено ваше решение? – нарушила гармонию триптиха Раиса Константиновна. – Вас что ли напарница напугала? Или зарплата не устраивает?
– Напарница напугала, а зарплата не устраивает, – проговорила Александра скороговоркой, чтобы отвязаться.
– Вы всё шутите, Александра Геннадьевна…. Ладно. Я готова поднять вашу зарплату, ну я не знаю, примерно в полтора раза и немного увеличить нагрузку, – предложила Раиса Константиновна. Она не хотела снимать с сайта фотографию балерины, в досье которой значилось весомое словосочетание «Большой театр».
– У меня нет нужды в деньгах, поэтому вряд ли увеличение зарплаты повлияет на моё решение.
– Вы же сами только что сказали: вас не устраивает зарплата, так ведь?
– Она меня в принципе не может устроить. Никакая.
Директриса на несколько секунд зависла. Она привыкла, что все вопросы решаются на раз – стоит только предложить денег.
– У вас, попробую предположить, проблемы с коллективом?
Александра тут же вспомнила канун прошлогоднего Рождества, когда Галина Фёдоровна истерично орала в учительской, что этот праздник – святая традиция школы. Орала как будто безадресно, но все понимали, в чей огород летят камни.
– Нет, у меня нет проблем с коллективом.
– Профессиональное выгорание, да? Вас раздражают дети?
– Меня никто не раздражает. Мне просто скучно, – Александра отвернулась к окну, но смотреть там было не на что. Жалюзи плотно прикрывали стекло.
– Ну что вы, Александра Геннадьевна, как маленькая. Скучно, весело… –
Это было прямое попадание в цель. Уже не в первый раз Александра отметила про себя, что Раиса Константиновна – не глупа.
– Буду вязать внукам пинетки, – попыталась отшутиться хореограф.
– Вы? Не смешите меня, Александра Геннадьевна. Во-первых, вы не умеете вязать, а, во-вторых, нет у вас никаких внуков, – Раиса Константиновна встала и протянула Александре лист А4. – Заберите, пожалуйста, ваше заявление. Вернуть его в отдел кадров никогда не поздно. И ещё – вы не обязаны участвовать в подготовке религиозных праздников, если уж для вас эта тема так болезненна. Кстати, уныние или депрессия, называйте как хотите, – это грех.
– Это болезнь, а не грех. И у меня нет никакой депрессии.
Александра взяла заявление и вышла в полной растерянности. «Всё правда, – думала она. – С тех пор, как дети уехали учиться в Питер, мне совершенно нечего делать дома. И Андрей никогда не решится на Италию. Зачем только я этой новенькой сказала про увольнение? Зачем вообще мне какая-то напарница?»
Первые дни в школе прошли для Ани отлично. Нужно было с самого начала поступать в педагогический – решила она. Правда теперь будет сложнее с учёбой, но ничего – пропущенные лекции можно всегда переписать у девчонок из общаги.
Приятно и весело было смотреть на маленьких обезьянок, которые беззаботно прыгали вокруг. Позабавило то, что они, впервые увидев Аню, сразу полезли обниматься и понесли угощение: жвачки, квадраты шоколада, леденцы. Она принимала дары, благодарила и тайком выбрасывала. Брезговала есть сладости из потных детских ладоней.
Жаль только, Александра Геннадьевна увольняется. Понравились запах её духов и лёгкая ирония в голосе. Курить вместе в её машине тоже понравилось. И когда Александра сказала, что «третий класс – толпа придурков в чешках», Аня расхохоталась. Хотя только минуту назад эти дети казались ей милыми.
Закончив уроки и закрыв актовый зал, Аня зашла в учительскую, чтобы сфотографировать расписание. «Здравствуйте», – сказала она своим новым коллегам и улыбнулась. Но, в отличие от весёлых обезьянок, педагоги не бросились к ней с объятиями.
– Вы раньше с детьми работали? – спросила полная женщина с мясистым лицом. Как позже выяснилось, учительница православной культуры Галина Фёдоровна.
– Нет. Только со взрослыми.
– Вообще никакого опыта с детьми? Надо же… Как вы будете? – изумилась учительница.