Зима, когда я вырос
Шрифт:
Зван смотрел в пол.
Бет чистила яблоко.
На меня не обращали внимания. Ну и наплевать. Они поедут в Девентер. А вот это не наплевать.
— Нет, — сказала тетя Йос, — я не могу здесь больше оставаться, мне пора домой.
Бет встала и подошла к матери.
— Мама, прости меня, — сказала она. — Я честное слово снова пойду в школу. Я никогда больше не буду на тебя сердиться. Ты рада, что я больше не буду на тебя сердиться? Ну скажи же хоть что-нибудь.
Тетя Йос провела
— Какой у тебя чудесный носик, — сказала она. — И какие роскошные черные волосы.
— Она нас видит, — сказала Бет окружающим. — И она может говорить. И знает, как надеть пальто. Почему она нас всех забыла?
— Тетя Йос, — воскликнул я, — а вы помните про «Sonny Boy»?
Тетя Йос посмотрела на меня удивленно.
— Как-как? Санни и что там дальше?
— «Sonny Boy».
— Наш «Sonny Boy»? — сказала она испуганно. — Ты что, нет-нет!
У нее задрожали губы. Но скоро она опять засмеялась и выглянула в окно.
На меня все рассердились.
А я считал, что мой вопрос почти помог. Хотя от «почти» проку мало, это я понимаю.
Тетя Тине сняла пальто. Теперь она была в доме повсюду, потому что пыталась помогать по хозяйству и делала все разом: она мыла посуду и одновременно заваривала чай, она готовила и одновременно заклеивала окна.
А Бет теперь нечего было делать, и она сидела на стуле.
Когда я на нее смотрел, мне становилось ее жалко, потому что Бет до сих пор все время что-то делала, и когда она вот так ничего не делала, это была уже не Бет, как и тетя Йос была уже не тетя Йос.
Настал вечер, тете Йос надо было ложиться спать. Но она не пожелала принимать свой снотворный порошок. Она подула на бумажку, и весь порошок рассыпался по тете Тине.
— Нет-нет, — сказала тетя Йос, — не дождетесь, стоит начать — вы же сами знаете, — и уже конца не будет.
Взрослые сказали, что тетю Йос надо положить спать в ее собственную кровать в ее собственной комнате, тогда она почувствует себя в собственном доме, среди собственных вещей, в окружении своих близких. Я чуть с ума не сошел от слова «собственный».
— Ладно, на одну ночь согласна, — сказала тетя Йос, — не хочу вас огорчать. Но завтра я уже пойду домой. Можете меня не провожать, я доберусь и сама.
Тетя Тине тоже отправилась в большую комнату наверху. Еще вчера эта комната принадлежала нам со Званом, а теперь это была комната тети Йос. Мама тети Йос осталась спать в ее комнате. Зван лег на полу в комнате у Бет, а я у него в комнате на его раскладушке.
Я злился на всех и вся. Но виду не показывал.
Комната Звана в его отсутствие была никакой — такую можно найти в любом доме. Я лежал и скучал в его кровати и не мог заснуть.
Я вдруг почувствовал себя в чужом доме. Но и в чужом доме в конце концов засыпаешь.
Посреди ночи я проснулся. Должно пройти еще много часов, прежде чем рассветет. Время шло медленнее, чем обычно.
Вторник. Мы все рано собрались в гостиной. Тетя Йос была в тревожном состоянии. Это бросалось в глаза, потому что все остальные держались очень-очень спокойно.
— Нет, — сказала тетя Йос, — как вы не понимаете! Я не могу здесь больше оставаться. Мне надо домой.
— И где же твой дом? — спросила ее мать ворчливым голосом.
Тетя Йос помотала головой, подошла к окну и уткнулась лбом в стекло.
— Не могу вам этого объяснить, — сказала она. — Не могу объяснить, как это неприятно. Что-то случилось? Если что-то случилось, то скажите мне, — я не знаю, что произошло… Что-то произошло? Да или нет, скажите же мне наконец!
— Это ужасно, — сказала ее мать. — Нет, в нынешнюю зиму еще и это — мне не пережить.
Наконец-то раздался звонок в дверь.
Мне разрешили отнести вниз большой чемодан. У дверей стояли два серьезных парня, они хотели поддержать тетю Йос, но та отказалась:
— Отойдите, глупые!
Те опустили руки.
— Вы поедете на машине в Ларен, — сказал я ей.
Зван стоял рядом, Бет, понятно, тоже.
Зван сказал:
— Вы помните, как вы ездили в Харлем, тетя Йос?
— Да, ты маленький доктор, — сказала ему тетя Йос, — маленький умненький доктор, который все знает, но ничего не понимает. Только попробуй сказать, что это не так.
Мне стало жалко Звана. Он сейчас действительно напоминал старичка.
Бет сказала:
— Мне не разрешают поехать с тобой, мама. Я хочу поехать. Но мне не разрешают. Я поеду в Девентер. Потом скоро приеду в Ларен. Но сейчас мне не разрешают. Хочешь, я все равно поеду вместе с тобой? Но мы же не хотим ссориться, да? Мы никогда больше не будем ссориться, честное слово!
Бедняга Бет. Она говорила так много, чтобы не заплакать: быстро и много говорить помогает, я знаю по опыту.
Бет и Зван помогли тете Йос сесть в машину. Она не возражала. Она даже смеялась, как будто ее щекочут.
Еще несколько часов мы трое пробыли в доме одни.
Мы со Званом возились в холодной большой спальне. Неяркий дневной свет плохо освещал комнату. Зван медленно складывал книги в большой чемодан.
Эта кровать уже не была нашей кроватью.
Простыни и одеяло лежали совсем не так, как мы привыкли.