Зима утраченных надежд
Шрифт:
–Не говори так, Петенька… Даже молодой редактор, даже только начинающий работать, мечтает стать достичь высот в должности, не так ли?
–Что верно, то верно, – подтвердил Петр.
А ночью, лежа в постели, он разговорился с Аллой, проснувшись.
– Ты не спишь?– удивилась она.
–Не сплю… Думаю.
–О чем же?
–О жизни.
–Интересно, может, расскажешь о своих думах?– заинтересовалась Алла.
И Петр начал неспешно свой рассказ:
–Знаешь, в детстве я любил слушать
–Это ты о чем, Петенька?– слегка вздрогнула Алла, прижимаясь к своему любимому.
–О сказке о всеобщем счастье и благоденствии, которое почему-то не наступает. Страшная сказка с множеством крови и трупов. То ли сказка, то ли надежда, несбыточная наша надежда о лучшей жизни и…
–Ты чего? О чем думаешь?– испугалась Алла.– Ты что, революционер, что ли?
Петр благосклонно улыбнулся:
–Какой я революционер, Алла… Вот мой предок был революционером.
–Твой предок? Расскажи.
–Точнее, он был декабристом. Помнишь восстание декаб-
ристов при царе Николае Первом?
–Ну, учили в школе.
Петр помолчал минуту, потом ответить:
–Слушай внимательно… Мой предок – декабрист Рылеев. Это мне недавно сообщила моя мама.
–Почему недавно?
–Вот чего не знаю, того не знаю. И еще она призналась, что моего отца загубили из-за анонимки. Расстреляли его.
–И теперь ты станешь революционером, новым декабристом?– в ужасе предположила Алла.
–Что ты, милая!.. Куда мне, хотя…
–Хотя?
–Хотя наследственный декабризм ощущаю по своему… – сказал задумчиво Петр.
–Поясни.
–Гм, неужели непонятно? Чувствую себя патриотом, продолжателем дела декабристов, которые болели за свою страну!
–А что насчет революции?
– Да, революция- это не лучший способ решения проблем, да… Но если понимать декабризм как заботу не только о своем благополучии, а о благе жителей своей страны, как стремлению не только к материальному благу, но и к чему-то более высокому, то да, я в себе такое чувствую…
–Ой, не надо даже думать об этом!– моляще взмолилась Алла.– Петенька, не хочу видеть тебя в тюрьме!
–Успокойся, сам туда не хочу.
–Но ты меня тревожишь!
–Успокойся… Меня постоянно предостерегали. Помню мою боязливую бабушку, постоянно охающую и ахающую при каждом моем движении: «Ой, ай-ай, Петенька, помедленнее! Ой, упадешь, ноги сломаешь!».
–Ну, она беспокоилась за тебя.
–Чрезмерно беспокоилась,– подтвердил Петр.– Потом
беспокоилась моя мама: « Ой, ой, ничего крамольного в университете не говори!».
–А ты разве что-то говорил?– испугалась Алла.
–Да
–Да уж… – протянула Алла.– Ты был несносным трудным ребенком.
–Я был самым нормальным ребенком,– кротко возразил Петр.– Я любил читать!.. Поступил в университет, ходил в театр на разные спектакли. И как-то раз записал в своем дневнике: «В театре абсурда никогда не бывает пауз!».
–И это кто-то прочитал?– догадалась Алла, невольно вздрагивая.
–Ты слушай…– продолжал Петр.– Будучи молодым и горячим юношей, я очень рано понял, где живу. Стал вольнодумцем, воспитанный на пьесах Мольера, Шиллера, Бомарше, сочинениях Вольтера, Дидро, Жан Жака Руссо, Достоевского, Чернышевского и Добролюбова.
–Гм, Дидро? Такого даже не слышала.
–Я часто раньше смотрел ночью на безлюдную улицу из окна, вспоминая черный квадрат, как у Малевича… Нужно постоянно смотреть в темноту, как я тогда думал, чтобы научиться не бояться ее!
–При чем тут темнота?
–Черт, темнота нашей жизни… Надо научиться смотреть на черный квадрат, стараясь не бояться темноты! Нужно долго смотреть в темноту, как на известную картину Малевича, чтобы надеяться на будущую счастливую жизнь. Знаешь, ты не бойся, я смотрел на эту мерзкую и тошнотворную темноту, вспоминая свои редкие счастливые дни. Со временем я научился находиться в темноте и не бояться ее!
–А я боюсь темноту…
–Напрасно, надо тебе научиться не бояться ее. Темнота –
это наша неустроенная жизнь, наше поганое болото!
Алла снова вздрогнула:
–Петенька, ты, кроме меня, об этом ни с кем не говорил?
–Нет, а что?
–Не говори. Сочтут ненормальным.
–Глупости,– слегка усмехнулся Петр.– Не боись, Алла…
–А что было в университете? Твою запись в дневнике кто-то видел?
–К сожалению…– вспомнил Петр.– Один мой товарищ увидел, и из-за его подлого доноса устроили комсомольское собрание. Там присутствовали двое офицеров из органов, которые только наблюдали за происходящим.
–Ужас!
–Я в начале собрания постарался успокоить всех, говоря, что запись моя касалась лишь театра, и ничего более в виду не имел. Мне не поверили (ах, как они были правы тогда в своем неверии!), но я пытался их переубедить…
–И что дальше?– с интересом спросила Алла.
– Потом через два часа бурных дебатов и горячих речей твердолобых и стойких комсомольцев меня отпустили домой, напоследок предупредив, что если я хочу остаться комсомольцем, то должен читать почаще сочинения товарища Сталина, а не разных там мольеров и шиллеров!