Зима в горах
Шрифт:
Интересно, что делает ее муж в то время, как она сидит в Лланкрвисе и пьет херес в квартирке, которую миссис Пайлон-Джонс сдает на лето? Дженни говорила, что он выступает по телевизору. Именно сейчас, в этот момент? Если бы у него был телевизор, хватило бы у них нахальства включить его, сесть перед ним и смотреть на эту отвратительную гладкую физиономию?
Вот было бы здорово — сорвать с нее платье и обладать ею перед телевизором, на глазах у смотрящего с экрана мужа.
— А чем вы обычно занимаетесь? — спросила она.
— Я филолог.
— Как
— Как он.
— И что вы изучаете?
— Североевропейские языки. Больше всего я люблю скандинавские и английский.
— Я понимаю, но что именно вы изучаете в английском и в скандинавских языках? Просто грамматику и структуру?
— Видите ли, я написал довольно серьезную работу под названием: «Превращение „умляутных вариантов“ в „умляутные аллофоны“ в скандинавских языках и, в частности, в сравнении с конечными „i“ и „е“ в древневерхненемецком».
Она перестала вывинчивать пробку и, прищурясь, поглядела на него.
— Вы, конечно, шутите?
— Нет, не шучу. Такие названия часто встречаются в филологических работах. Наготове у меня, например, такой труд: «„Iа“ как особая дифтонгическая фонема в скандинавских языках переходного периода».
— Но кому все это нужно?
— Ну, видите ли, мы исследуем, как развивался язык. Изучаешь старые руны и надписи на мечах седьмого века и прочих предметах, а потом пытаешься систематизировать то, что удалось выявить, и сделать выводы относительно эволюции языка. Если удается кое-что прояснить, это помогает археологам установить, к какой эпохе относятся обнаруженные ими предметы.
— Лишь в том случае, если на предметах есть надписи?
— Да, но на большинстве предметов надписи есть.
— И вам действительно нравится этим заниматься?
— Так же, как иным нравится изучать хромосомы. Рис готов, и мясо тоже почти готово. Вы голодны?
— А что вы приготовили из мяса?
— Шашлык.
— Тогда я очень голодна.
Он поджарил толстые куски мяса, переложив их кусочками ананаса и луком. Это был его коронный номер.
— Вы к тому же еще и повар, — заметила она, садясь за стол.
— Я умею готовить только это блюдо. Остальное время ем вареные яйца.
Они принялись за еду. Он налил вина. Она с удовольствием ела, пила и болтала; отблески огня из камина падали на ее лицо. До сих пор он ни разу не был с ней наедине. В первый раз, когда они встретились, на нее давило присутствие мужа и друзей мужа; во второй раз он видел ее, когда она была матерью, строгой и любящей. Любящей! Она должна быть восприимчивой к любви и любвеобильной. Но любовь — вещь серьезная, она меняет жизнь людей, а сейчас поведение Дженни говорило лишь о том, что она дружески расположена к нему и получает удовольствие от его общества. Ничто не давило на нее, она отдыхала, не думая о своих проблемах, наслаждаясь вкусной едой.
Он налил ей еще вина, принес сыру и фруктов, и они снова ели, пили и болтали. Но размышления о любви настроили его на грустный лад: это напомнило
Покончив с грушей и вытирая пальцы о бумажную салфетку, Дженни заметила, что настроение его изменилось.
— Что случилось?
Ему нравилась ее безыскусная прямота. Да встряхнись же, приступай к делу.
— Давайте посидим, если вы покончили с едой, — сказал он.
— А я и так сижу.
— Я хотел сказать: давайте пересядем на диван, — предложил он. Диван он нарочно пододвинул ближе к пылавшему камину.
— Как хотите, — сказала она безразличным тоном.
Однако, когда они очутились рядом на диване, он не мог заставить себя ни сказать ей что-нибудь, ни придвинуться к ней.
— Чудесный был ужин, спасибо, — сказала она.
— Спасибо, что вы выбрались навестить меня. Ведь ехать сюда на машине куда сложнее, чем…
— Не о том мы с вами говорим, — сказала она, — не правда ли?
— О чем не о том?
— Насчет того, что сложнее.
Он помолчал, потом сказал:
— В общем-то, речь идет ведь об этом. Именно об этом и ни о чем другом.
— А я считала, что еду к вам, — сказала она, глядя в огонь, — чтобы приятно провести время.
— Люди моего возраста не нуждаются в приятном времяпрепровождении, — сказал он. — Если же они в этом нуждаются, если этого ищут и пытаются создать соответствующие условия, значит, что-то в их жизни неблагополучно.
— А как обстоит дело с людьми моего возраста? — спросила она.
— Ну, тут все иначе. У людей вашего возраста больше времени впереди, и потому они спокойнее смотрят на все. У них еще есть время построить жизнь, разрушить ее и построить заново — так, как им больше по душе.
— Если они чувствуют в этом потребность.
Он осторожно сказал:
— А наверное, лучше чувствовать такую потребность. Наверное, неправильно, когда все с самого начала складывается, как надо.
— Почему? Или вы считаете, что сломанная кость становится крепче, когда срастается?
— Отчасти да, но есть и другое. Люди, которые, провальсировав несколько раз, не наделав положенных ошибок и не пройдя через период несчастья, попадают прямо в счастье, не понимают, чего они избегли, и потому не бывают благодарны за выпавшую им удачу, недостаточно ценят ее.