Зима в горах
Шрифт:
— А похозяйничать здесь он все-таки может, — вставил Гито. Его негромкий хрипловатый голос странно приковывал к себе внимание, и это казалось тем более неожиданным, что все привыкли видеть его в совсем другой роли — в роли внимательного слушателя при словоохотливом Айво. — Вам самому пришлось убедиться в этом однажды вечером, — добавил он, пристально, хотя и мягко, глядя на Роджера.
Роджер потрогал пальцем губу. Отек уже почти прошел. Он молча кивнул.
— Ну так вот.
— Что — вот? — огрызнулся Роджер. — Мы все поджали хвосты. Позволяем ему распоряжаться здесь и даже пикнуть что-нибудь
— Да, если это может навлечь неприятности на наших друзей.
Безнадежно пожав плечами, Роджер взял кружку и отхлебнул пива. Он чувствовал свою полную беспомощность. Ему вспомнилась его тихо, но неотвратимо догоравшая печурка.
— Ну, в таком случае нам тоже надо складывать оружие, — сказал он.
— Я этого не говорил, — сказал Гито. Марио ушел обслужить посетителя в другом зале, и они остались вдвоем; они сидели близко, голова к голове. — По-моему, вы можете многого добиться, если не сдрейфите.
— Чего, например? — угрюмо спросил Роджер.
— Принести много пользы. И наделать много вреда Дику Шарпу. Айво толковал на днях с одним парнем из транспортной компании. Тот говорит, что, если только Дик Шарп быстро — в месяц-полтора — не приберет к рукам гэретовский автобус, у него не хватит денег продолжать борьбу, и ему придется продать все свои автобусы.
Роджер задумался.
— А сколько их у него?
— Да штук пятнадцать-двадцать, или около того. Некоторые он откупил у владельцев, но оставил в их владении, так что они сами их водят и сами обслуживают. Какая разница, казалось бы? Верно? Да только эти автобусы теперь собственность Дика Шарпа, и он может в любую минуту их продать, а бывшему владельцу придется работать на другого хозяина или вообще остаться без работы.
— А вам он тоже предлагал такие условия?
— Да, старина, предлагал. Но мы на это не пошли. Мы его заставили крепко с нами повозиться, а когда наконец вышли из игры, так вышли вчистую. Мы с Айво все обсудили, и он сказал: «Нет, пускай-ка он помучится, поищет себе шофера и механика, который будет обслуживать нашу старушку», — Гито опустил глаза и уставился на свое пиво. Лицо его внезапно затуманилось. — В жизни не найти ему никого, кто умел бы с ней так управляться, как я. Ну, да что там. — Он глотнул пива. — Денег, что мы за нее выручили, нам хватило на покупку грузовика. Теперь работаем на нем, перевозим товары.
— Ну, а если бы представилась возможность, вы бы снова стали водить автобус?
— Ясное дело, старина. Лишь бы он нам продал.
Роджер начинал понимать: не за одного Гэрета он борется. Если им действительно удастся продержаться до тех пор, пока Дик Шарп не будет вынужден сложить оружие, тогда вся сеть мелких предприятий перейдет обратно в руки бывших владельцев, и натиск безымянных хищников будет остановлен, быть может на годы. Роджер расправил плечи. Его существование не было таким уж бесцельным; в конце-то концов, защита жизненных интересов этих людей придавала ему смысл. И — мелькнула у него мысль — давала право ждать и от них помощи.
— Гито, — приступил он к делу. — Ваш грузовик далеко?
— Внизу, на пристани, — сказал Гито, вгрызаясь зубами в бутерброд с сыром.
— Поможете мне перевезти кое-что?
— Помогу, —
— Видите ли, у меня вышло все топливо. Нужно поехать на склад и взять несколько мешков угля.
— Чего проще. Только в три часа мне надо быть за перевалом — Айво будет ждать. Он там по делам.
Роджер улыбнулся.
— Поспеете, — сказал он. — Будьте добры, Марио, нам еще по пинте пива и кусок мясного пирога.
Через полчаса Гито повел Роджера вниз, где у пристани стоял его грузовик. Гавань казалась вымершей, как и автомобильная стоянка, — ни яхт, ни катамаранов: летний сезон был позади. Две-три мачты вздымались кое-где над водой, да рыбачья лодка готовилась отчалить с послеполуденным отливом. Под плоским серо-стальным небом Карвенай был погружен в заслуженную зимнюю спячку.
Машина Айво и Гито оказалась канадским «доджем». Она знавала лучшие времена лет двенадцать назад, но короткие, терпеливые пальцы Гито неустанно копались в ее внутренностях, что-то регулируя, что-то налаживая, и когда он сел за баранку и запустил мотор, тот заработал вполне исправно. И, что ни говори, тускло-зеленый грузовик, хотя и немало послуживший на своем веку, все же производил внушительное впечатление. Он двинулся из гавани по тихим улицам городка, словно большая грузовая баржа, снявшаяся с якоря.
— Лучший торговец углем — Уильямс, его склад там, на холме, — сказал Гито. — Нас быстро обслужат, и товар отпустят первосортный. Вам какой уголь нужен?
— Печной орех. Такие, похожие на яйца, брикетики.
— Понятно, — сказал Гито. — Я позабыл. Знаю я эту печурку. Не раз старался сесть к ней поближе и во время проповеди засыпал.
Роджер был удивлен и обрадован.
— Так вы знаете эту часовню? Посещали ее?
— Вся семья наша ее посещала, пока отец не перешел на другую работу и мы не переехали за шесть миль отсюда. Мне тогда десять лет было. Часовню я плохо помню — только печку. С ней-то я близко знаком. Можно сказать, друзьями были. Зимой утрами холодно, так сколько раз, бывало, проклинаешь проповедь и благославляешь печку. — Он негромко рассмеялся, но шум мотора сделал смех беззвучным.
На угольном складе Гито, перекинувшись несколькими словами с богом огня Уильямсом, бросил в кузов грузовика пять стокилограммовых мешков отборного брикета. Он только махнул рукой, отстраняя предложенную Роджером помощь, а когда тот подошел к торговцу, чтобы узнать, сколько он ему должен, поспешно сказал:
— Это за наш счет, Бен. Завтра мы притащим тебе заднюю ось.
— Мне нужна проволока для курятника, — сказал Бен Уильямс. — Ярдов пятнадцать-двадцать. Двадцать будет в самый раз.
— Достанем тебе двадцать, — пообещал Гито. — Ну, пошли, — сказал он, обращаясь к Роджеру.
— Но я хочу заплатить за…
— Это в кредит, — сказал Уильямс и показал на Гито.
— Ладно, не спорьте, — сказал Гито и мотнул головой в сторону грузовика. — Садитесь, поехали.
Они медленно ползли в гору на первой передаче, мотор рычал и фыркал. Наконец Роджер заговорил:
— Не понимаю, почему вы должны поставлять мне топливо бесплатно.
— Часовню надо отапливать.
— Тем не менее мне неясно…