Зима в Тель-Авиве
Шрифт:
Глупцы.
– За все эти годы, - говорит Семён Аркадиевич тель-авивцам (они не слышат его), - со мной не случалось ничего более увлекательного. Смотрите, я - ваш Нептун! С трезубцем… и… хохо!
– чудесной сторублёвой виолончелью.
Над головой
Семён Аркадиевич, прищурившись, словно Клинт Иствуд, рассматривает летучую мясорубку.
– Эй там, в воде!
– кричат из вертолёта.
– Карабкайтесь! Мы спускаем лестницу!
– Безумцы!
– кричит Семён Аркадьевич в ответ (лепет вертолётных крыл глушит его слова).
– Вместо того, чтобы резать воздух на бутерброды, вы могли бы наслаждаться водными процедурами.
– Что?
– кричат из вертолёта.
– Мы ничего не слышим! Карабкайтесь, мы вас вытащим!
– Я вас люблю!
– кричит Семён Аркадьевич.
– Что?
– кричат ему из вертолёта.
– Что? Мы не слышим!
– Я, - Семён Аркадьевич тычет себя в грудь.
– ВАС!
– Он шлёт спасателям воздушные поцелуи.
– ЛЮБЛЮ!!!
Спасатели с удвоенным энтузиазмом тянут вниз лесенку, она шлёпается в воду - у самых ног маэстро. Какое-то время он брезгливо рассматривает верёвочный хвост, стелящийся по воде. Потом машет рукой и неторопливо бредёт прочь, не обращая внимания на отчаянные призывы сверху. Вертолёт ещё некоторое время следует за ним, но в конце концов поднимается и отваливает, исчезая среди дождевых струй и молний.
Мир
– А я всегда думала, что «хляби небесные» - смешной и бессмысленный оборот речи, - шепчет Рахель, прижимая нос к оконному стеклу.
– «Хляби» - это когда зябко и хлюпко, - отвечает Яэль, кутаясь в одеяло. Ей тоже хочется к окну, но лень искать тапки. Трогает пол большим пальцем ноги - так купальщик готовится с головой уйти под воду. Рахель оборачивается на звук её голоса:
– Давай играть в близняшек!
– Ещё чего…
– Яэль и Рахель - самые голые в мире близняшки.
– Иди под одеяло, извращенка. Или форточку прикрой! Простудишься!
Рахель отрицательно качает головой:
– Я о тебе забочусь, а не ты обо мне.
– Это почему ещё?
– удивляется Яэль.
Ливень на мгновение смолкает - Рахель и Яэль изумлённо переглядываются и разом фыркают, будто произошло нечто неожиданное, из ряда вон выходящее. Тишина за окном сменяется нарастающим низким гулом, похожим на тот, который можно услышать в аэропорту или на железнодорожном вокзале: дождь превращается в град, и мир меркнет.