Зимнее чудо для босса

Гауф Юлия

— Шучу, но в каждой шутке только доля шутки. Я серьезно, маму я люблю, но она двинулась на внуках, которых уже не просит, а требует, – Никита нагло открыл шкафчик, достал вазочку с печеньем, и поставил чайник на разогрев. — А ты можешь меня спасти. Ты же проведешь со мной новогоднюю ночь? Малышку с собой возьмем, мать при Лизе жестить не будет. Давай, соглашайся!

— Вы медом, случаем, не обмазаны? – приподняла я бровь, обернувшись к мужчине. — Все женщины вас окольцевать мечтают? И я… я не уверена насчет

совместного праздника.

— Ладно. Еще уговорю, – самоуверенно ухмыльнулся Никита. — Вечером корпоратив, на него-то ты сможешь прийти? Тебе будут рады. Я тоже буду рад, если ты придешь. Няню для Лизы я оплачу. А насчет того, обмазан ли я медом – можешь лизнуть, и проверить. Давай, – подмигнул он мне, на что я не сдержалась, и показала кулак.

Шутник.

— На корпоратив я приду, – улыбнулась Никите, стараясь перестать выглядеть недовольной всем теткой. — Спасибо за приглашение. В восемь буду в ресторане, с Лизой есть кому сидеть, у подруги дочка ее возраста.

— Супер. В семь тридцать заеду за тобой, – Никита налил кофе в две чашки. — Угостишь чем-нибудь съедобным? Суббота, все отдыхают, а мне приходится впахивать.

— Такова директорская доля. Вас пожалеть? По головке погладить? – хихикнула я.

— Было бы неплохо, – улыбнулся мужчина краешком губ.

И Бог его знает, пошутил он или нет.

— Надя, это не свидание. Поняла? Не улыбайся, как дурочка! – услышала я…

… от самой себя.

Стою, в зеркало смотрю на свое отражение.

Отражение ребячливо улыбается. Будто не взрослая женщина и мать, а девчонка со двора. Надела взрослое платье, серьги с маленькими бриллиантиками, губы накрасила. И стоит, собой любуется.

— Не свидание! – нахмурилась я, и… побежала в комнату за духами.

На шею, на запястья… кхм, в ложбинку между грудями.

«Надя, уже семь тридцать пять» – просигналил телефон о сообщении.

— Да-да, – пробормотала.

Но как от зеркала оторваться?

Отражение резко мне разонравилось. Брови как у Брежнева, жуть. И румяна кумачовые, как флаг Советского Союза. Подводка еще эта, я же не пьяная, так какого черта у меня разные стрелки?

Нет, никуда не годится такой макияж. Только людей пугать.

Я воевала со щеточкой для бровей и тенями, когда раздался звонок в дверь.

Никита.

А на часах без двадцати восемь.

— Можете в машине подождать? – в панике крикнула я, представив, что открою дверь, а у меня такие брови.

И румяна.

И помада дурацкая.

И вообще!

— Не могу. У тебя во дворе чокнутые мамашки решили, что я в машине сижу и за их детьми наблюдаю. Если спущусь, то не на корпоратив поеду, а в обезьянник, – услышала я. — Давай, Надь, поехали уже.

— Я… давайте вы без меня поедете? А я чуть позже. Я не готова!

— Оденься, расчешись, и едем. К чему там

готовиться? – искренне возмутился Никита.

И его возмущение с моим срезонировало. Вот мужики! Это они – помылся, оделся, и в путь! А я… хмм, а чего это я? Я так только на школьный выпускной собиралась. Часа три, не меньше.

Школьный выпускной. Ох, как давно это было. Время летит стремительно и неумолимо. Еще пару лет, и мне тридцать. И чего я так прихорашиваюсь? Ну страшная, кому какое дело? И…

— Надя, мое терпение на исходе, – чуть раздраженно предупредил Никита. — Будь хорошей девочкой, открой дверь.

Я еще раз взглянула на свое отражение в большом зеркале в коридоре: платье глупое, макияж так себе. Ни разу не модель.

Отстой какой-то.

Еще и на прическу зажмотилась. Кудри пальцем подкрутила, чтобы локоны аккуратно выглядели, и спреем для блеска сбрызнула. А выглядит, будто жиром, словно голову неделю не мыла.

— Надя, имей совесть! – Никита ударил кулаком по двери.

Я вздохнула, и открыла дверь. Хотя больше всего хотелось драпнуть в ванную, закрыться, и до утра не выходить.

Дверь открыта, по ногам холодок идет. Я смотрю на ноги мужчины в дорогих, до блеска начищенных туфлях. Никита молчит.

Ну еще бы. Слов нет. Открыл дверь, а тут клоунесса.

— Я не зря ждал, – странным, будто сдавленным голосом произнес Никита. — Вау, Надя. Просто вау! Ты… черт, – услышала я нервный смешок. — Ты очень красивая.

Я подняла на него взгляд.

Выпил, что я спьяну ему красавицей кажусь?!

Борис Ефимович вон с пьяных глаз кому только комплименты не отпускал.

Но в глазах я искреннее любование увидела. И я бы могла смотреть на то, как мной любуется этот мужчина вечно. Это дико приятно, и смущающе. Хочется и в глаза ему смотреть, и спрятаться.

— Спасибо, – тихо ответила я.

— Я войду? – так же тихо спросил он. — Давай плюнем на этот корпоратив.

— Но вы ведь…

— Да к черту! – он вошел в коридор, закрыл дверь, и мне стало тесно – Никита все пространство собой занял. — Зачем нам смотреть, как напиваются девчонки из бухгалтерии, и как поют Аллегрову?! Можем остаться у тебя. Или… хочешь, я тебе свою квартиру покажу?

Я не сразу поняла намек. А намек весьма непрозрачный, к слову. Такой себе намек, как пуля в лоб.

— А у вас есть коллекция марок? Или монеток? – с легкой улыбкой спросила я, намекнув, что подкат поняла, и снова окинула свое отражение взглядом.

А ничего так. Даже красиво. И непонятно, с чего меня так коротнуло, что я страшная?! Какое-то помешательство накрыло.

— Есть и марки, и монеты, – Никита зашел мне за спину, и мы оба смотрели на нас в зеркало.

Он высокий, в темном пальто. И я в светлом платье, даже на каблучках намного ниже его.