Зимнее солнце

Нартова Татьяна

Велера чувствовала, как ее сущность восстает против такой несправедливости. Темные бы подрали этого Элистара! Зато теперь девушка, наконец, стала проникаться не то чтобы симпатией, но пониманием к человеческой женщине. Не зря Лида про себя называла зеленоволосого "гюрзой". Не зря…

— Ну что, Вел, будешь ли ты клясться или мне придется насильно вырвать у тебя обещание? — продолжила наступать Элеса. Сидящий до того достаточно спокойно эльф теперь тоже сверлил девушку взглядом, от которого леквер почувствовала себя пришпиленной к трехногому стулу, — Заметь, второй вариант не будет ни для тебя, ни для меня

более выгодным.

"Да он же ей угрожает! — вскричал Локмер, что есть силы толкая Элистара, пытаясь вытеснить его с главенствующей позиции в голове Элесы, — Он что, не понимает, к чему это может привести?!"

"И что ты предлагаешь? — глухо откликнулась сущность женщины, — Я же не могу его физически вырубить. Он такая же моя часть, как и ты".

"Только, по-моему, эта часть становится все больше, — обеспокоено подхватила Руалла, — Локмер прав, это надо остановить. Вел абсолютно неуправляема!".

На миг в глазах старшей леквер что-то вспыхнуло, а потом погасло, полностью изменив их выражение. Теперь Элеса смотрела на Велеру с опаской, да и голос ее стал намного мягче и тише:

— Я, правда, не хочу тебя ни к чему принуждать, но ты же знаешь, что это просто моя обязанность, — взять с тебя эту клятву. Велера, девочка, это очень важно для всех нас. Мы не должны стать причиной войны. А она обязательно развяжется, если кто-то узнает об узнающих.

Однако слабая попытка темноволосой успокоить напарницу ни к чему хорошему не привела. Велера вдруг осклабилась, медленно вставая со своего места. Шерненс едва успел отскочить вместе со своим стулом, когда в стену полетел их столик.

— Вел, не надо! — крикнула Элеса, оглядываясь по сторонам. Сейчас же вокруг них стали собираться лекверы, находившиеся в кафе. Многие из них, по традиции, сцепив руки за спиной, молча наблюдали за происходившим. Другие уже начали оживленно переговариваться. Из кухни, расталкивая толпу, выскочил хозяин заведения, — Велера, я тебя прошу, не трогай картину!

Последняя реплика Элесы еще звенела в воздухе, когда на пол с грохотом свалился сорванный с держателя громадный пейзаж. Деревянная рама раскололась на части, особое покрытие из влагонепроницаемой пленки сохранилось немногим дольше, буквально стекая лужей на шикарный ковер.

— Я не позволю тебе обращаться со мной, как с какой-нибудь малолеткой! Ты думаешь, что самая умная здесь, да? Верре лемп, — сплюнув, рявкнула младшая леквер. Элеса недовольно поморщилась от резанувшего слух ругательства, но на провокацию не поддалась. Наоборот, словно окончательно расслабившись, она присела на чудом уцелевший стул, с сожалением констатируя:

— Придется идти другим путем.

Никто ничего не успел сообразить, но Велера неожиданно обмякла и с тихим шлепком осела на мраморный пол, теряя сознание. Темноволосая лишь покачала головой, и, не говоря больше не слова, пошла к себе в номер. Через минуту уже ничего не напоминало посетителям о случившемся. Еще одним удивительным свойством столицы было то, что в ней быстро все забывалось.

Глава 17. Перед судом. Или еще раз об особенностях лекверов.

— Сотворитель, Сотворитель! — леквер обернулся, когда на него едва не налетел запыхавшийся гонец от генерал-майора —

молодой человек, едва закончивший обучение. Лицо гонца пылало от возбуждения, а короткий меч в руках трясся, подобно кроличьему хвосту. Дэрлиан едва успел отвести его в сторону, чтобы не напороться на острие.

— Что произошло, Квиарл? — спокойно спросил он.

— Там… это… эти, прибыли! — выпалил тот. Сотворитель вздохнул, нахмурившись. Когда же Сверт научиться набирать себе в подчиненные нормальных лекверов, а не сопливых юнцов, которые даже толком доклад сделать не могут?

— А поконкретнее, — попытался, наконец, узнать содержание сообщения Дэрлиан, — Кто, когда и куда прибыл?

— Ну, эта, преступница, Лида, что ли? — совершенно оторопев, выдал паренек. Сотворитель мгновенно преобразился, довольно улыбнувшись и хлопнув в ладоши:

— Что ж, Квиарл, ты принес мне замечательную новость. Иди, передай своему начальнику, чтобы готовил кортеж. Я лично поеду встречать отряд Уварса.

— Слушаюсь! — радостно крикнул гонец, секундой позже исчезая за дверью. Мужчина лишь хмыкнул в ответ на столь бурное проявление уважения к его особе. Мягкое кресло радушно приняло упавшую в него фигуру Сотворителя, отвечая легким скрипом. Эта ненормальная человеческая женщина принесла в последнее время ему забот больше, чем все лекверы вместе взятые за последние полтысячи лет его правления. И сейчас Дэрлиан испытывал невероятное облегчение, уже готовя те речи, что будут совсем скоро произнесены в суде. Уж на этот раз он сам обо всем позаботиться, и никто не сможет помешать ему.

Леквер положил локти на колени, внимательно всматриваясь в узор пола. Под его взглядом узкие блоки из медовых и золотистых деревянных досок перемещались, с каждым мгновением выстраивая все более странный рисунок. Если бы сейчас кто-нибудь пожелал заглянуть в зал приема Дома Сотворителя, он мог бы застать весьма непривычную картину: глава лекверов с благоговением смотрел на изображение женщины, а в глазах у него блестели самые настоящие слезы. Только вот почему-то ни у кого такого желания не возникало.

Фургон медленно остановился, а еще через минуту брезентовый полог откинулся, и в образовавшийся проем заглянул капитан. Казалось, его усы за последние трое суток стали еще пышнее, да и сам Уварс как-то весь подтянулся и даже шутить стал реже. Я отлично понимала советника, и вполне разделяла его точку зрения на происходящее. Ведь Шерненса так и не нашли. Создавалось такое впечатление, что эльф каким-то образом сумел провалиться под землю или превратиться в пар. Как тщательно лекверы Уварса не обшаривали всю Киарсу, но даже следов беглеца найти не смогли. Наконец, окончательно махнув рукой на безрезультатные поиски, капитан приказал отправляться в столицу. Время поджимало все больше, так что последние три дня отряд несся без остановок. Воины, не успевшие еще толком отдохнуть в городе, теперь грязно ругались, проклиная всех и вся и теряя последние силы. Я старательно не замечала подобных разговоров, в которых все чаще фигурировала мое имя, естественно, не с похвальными эпитетами. И хотя мы продолжали с Викантом ехать на птицах, но становилось понятно, что доверие к нам истекало, словно песок в часах, с каждым пройденным километром заменяясь на презрение и злость