Зимние девочки
Шрифт:
«Если Эмма попросит тебя купить ей картошку фри, не делай этого. Если она голодна – пускай поест фруктовый салат»
«Мне подождать ее и отвести домой?» Она качает головой.
«Бабушка и дедушка заберут ее»
Сняв со спинки стула пальто, она просовывает руки, а затем застегивает пуговицы.
«Почему ты не ела маффин? Я купила апельсины вчера, а может, ты хочешь тост или вафли?»
Я нее могу позволить себе хотеть их потому, что не нуждаюсь в маффинах (410), я не хочу апельсин (75), тост (87) и вафли (80) вызывают у меня стойкое желание зашить себе рот.
Я направлюсь к пустой тарелке, стоящей возле раковины рядом с коробками из-под хлопьев и бутылочкой с какими-то таблетками.
«Я ела хлопья»
Ее
«Этого слишком мало» говорит она с присущей ей заботой.
Я бы могла съесть всю упаковку. Но я даже не могу позволить себе съесть полную тарелку.
«У меня что-то с животом»
Она открывает рот снова. Колеблется. Я чувствую ее дыхание. От нее пахнет кофе, который Дженнифер пила всего-то пару минут назад.
Не говори этого, не говори этого.
«Поверь, Лиа» Она говорит.
«Это проблема. Особенно теперь. Мы не хотим…»
Не будь я столь уставшей – засунула бы эту веру и проблему в мусоропровод. Достав из посудомойки самую большую тарелку, ставлю ее на полку.
«Я. В. Порядке. Хорошо?»
Она дважды подмигивает мне и застегивает последние пуговицы своего пальто.
«Хорошо. Я поняла. Эмма, завяжи шнурки. Иди в машину»
«Держись» я наклоняюсь и завязываю шнурки Эмми. Двойной узел. Я поднимаю взгляд вверх. «Я не могу делать это за тебя и дальше. Ты уже слишком взрослая для этого»
Она хихикает, а затем целует меня в лоб.
«Конечно ты можешь, глупенькая»
Когда я встаю, Дженнифер делает пару неуклюжих шагов в сторону от меня. Я жду. Она
– бледная, пухлая моль, которая постоянно носится со своим банковским кейсом, кошельком и пультом сигнализации от ее внедорожника. Колеблется. Нервничает.
Я жду.
Это тот момент, где мы, должно быть, обязаны обменяться поцелуями, и обнять друг друга. Она завязывает пояс вокруг своей талии.
«Послушай… просто займи себя сегодня. Постарайся не думать об этом.
«Хорошо»
«Попрощайся с сестрой, Эмма» подсказывает Дженнифер.
«Пока, Лиа» - Эмма дарит мне милую, земляничную улыбку «Хлопья очень вкусные. Ты можешь доесть всю коробку, если хочешь»
003.00
Я насыпаю слишком много хлопьев (150) заливаю их двухпроцентным молоком (125).
Завтрак – этосамыйважный-приемпищизадень. Завтрак делает нас чем-пион-ами.
…Когда я была настоящей девочкой с двумя родителями и домом, той, которая не ходила по лезвию ножа, на завтрак мы ели овсянку со свежей земляникой, всегда читая какую-нибудь книгу и заедая это другими фруктами из большой тарелки. Дома у Кейси мы ели вафли с кленовым сиропом. Настоящим сиропом, из настоящих кленовых деревьев, не ту
Нет. Я не могу пойти туда. Я не хочу смотреть Я не хочу думать.
Я не буду забивать свой желудок земляничными хлопьями или маффинами, да и тосты тоже не буду. Пройдя через вчерашние ошибки и разного рода грязь, теперь я чистая внутри. Пустота это хорошо. Пустота – сила.
Но я должна ехать.
…В прошлом году я ехала на экзамены с орущей музыкой и опущенными стеклами. Это была первое Воскресенье октября. Я сидела за рулем, а потому Кейси укуталась в пальто спрятав даже кончики пальцев. Мы были сестрами втайне, с планом потенциального захвата мирового господства, наш потенциал выплескивался наружу, будто шампанское. Кейси смеялась. Я смеялась. Мы были совершенны.
Ела ли я завтрак? Конечно же, нет. Ела ли я обед, за ночь до этого или еще что-нибудь еще?»
Машина, ехавшая перед нами, остановилась, когда светофор стал желтым, а затем красным. Мой переключатель скоростей не сработал. Все перед глазами поплыло.
Черные точки перед глазами превратились в одну сплошную темноту, будто бы их завязали черным, шелковым шарфом. Машина впереди исчезла. Исчезли руль и приборная панель. Больше не было никакой Кейси и никакого светофора. Как я должна была остановить это? Кейси закричала, и мне показалось, что это похоже на замедленную съемку происходящего.
Когда я очнулась, то увидела перед собой полицейского и какого-то мужчину, очевидно, офицера по дорожной регулировке. Водитель машины, в которую я врезалась, кричал на кого-то по телефону.
Мое давление было настолько низким, будто бы я была хладнокровной змеей, или кем- то вроде того. Мое сердце устало. Мои легкие хотели уснуть. Они уложили меня, прикрепив иглу от капельницы, а так же укутав, из-за чего я стала похожей на один большой шар; отвезли в госпиталь с медсестрой, которая не сводила глаз с каждого такого пациента. Даже меня. Меня.